— Замуж — не на эшафот, авось и понравится!

— Хорошо, — решительно сказала принцесса, — если твое предчувствие меня не обманет, то я тебя награжу…

— Как? — выстрелил вопросом шут.

— Оженю! — нашлась Диана, — решено — оженю.

— На ком? — всполошился Жак. Он, как и всякий философ, к женщинам относился с настороженностью и недоверием — странное у вас, женщин, понятие о награде!

— Ага! Сам боишься! А оженю я тебя, да вот хотя бы и на Камилле!

От окна послышался шум падающего тела. Беседующие оглянулись и увидели горничную, лежащую в глубоком обмороке. Диана схватила колокольчик чтобы позвонить, но шут движением руки остановил ее.

— Сейчас мы ее в два счета! Мне их лекарь, «Акиша Ивановович» дал одно снадобье, — и вытащил подлец, из небольшого кошеля, висящего на поясе, уже знакомый нам пузырек с нашатырем, — один момент.

Свинтив колпачок, он поднес к органам обоняния девушки дьявольское зелье.

— Надо же, не обманул лекарь! — завопил он в экзальтации, когда Камилла открыла глаза, — это вам не нюхательная соль, от которой лишь начинается насморк!

Камилла с ужасом глянула на довольного Жака и хотела было снова сомкнуть веки, но тот покачал головой:

— Не советую, милая, — протянув руку, он хотел помочь девушке встать, но та с воплем сама вскочила на ноги.

— Вот видишь, Диана, подтверждение моим словам, — обратился паяц к принцессе, — сей мягкий и податливый кусок плоти, все достоинства которого заключаются в грушеподобном строении тела и смазливой мордашке, смотрит на меня с ужасом. Ее идеалом является владелец винного погреба, высокого росту, ладного вида, который после года замужества будет возить на ней бочки с вином и заставлять любезничать с более-менее богатыми посетителями за пару медяков, которые с удовольствием присоединит к дневной выручке. А ночью, намотав вот эти роскошные волосы на руку, будет стучать этой прелестной головкой о стену, вопя, что она шлюха и проститутка. Она родит ему троих детей и четверых произведет на свет мертворожденными, а от пятого умрет из-за удара в живот любимой мужниной ноги.

Жак сплюнул. С его лица исчезла приветливая придурковатость. Он посмотрел на горничную с презрением.

— Всю оставшуюся жизнь она будет проклинать свою судьбу. Видишь, как она смотрит на меня? Я же дурак, шут, паяц, хам, ничтожество. На мне этот дурацкий колпак, а под ним абсолютно неимпозантная плешь! Я — фигура не мужественная и не богатая!

Шут еще раз сплюнул.

— Диана, с чего ты взяла, что я хочу жениться на этой дуре? Выдай ее за первого попавшегося мясника. Пусть ходит с разбитой рожей и больной спиною!