Аш обернулась как раз в тот момент, когда открыли огонь Анжелотти и другие пушкари, дислоцированные на центральном фланге герцога Карла. От громового — бах! — затряслась земля под копытами Счастливчика, и жеребец попятился на добрых восемнадцать дюймов, и это в полном боевом снаряжении!

Они стреляют против ветра, вот у них и недолеты. А мы — по ветру и попадаем в цель. И ведь они этого не соображают!

— Господи, благодарю Тебя! — заорала Аш.

Пушечные выстрелы с центрального фланга были рассредоточенными — всегда был спорным вопрос, надо ли пушечному расчету перезаряжать до того, как противник сделает залп. Аш тронула поводья Счастливчика, когда он одним копытом ступил на гудящую от залпа землю и быстро полетел, вращая боками, желая прорваться вперед.

— Вестники! — завопила она своему разбежавшемуся эскорту, и они перестроились; минуты хватило, чтобы пришпорить Счастливчика и вернуться в свою боевую цепь, за ней несся ее боевой вымпел. Ее окружили вооруженные всадники. Она описывала круги на жеребце, видя солдата, бегущего вниз по откосу к ее отряду, к ее знамени…

Толчок был такой, что ее тряхануло и выбросило вперед из седла.

Мужская рука подхватила ее под грудь и втолкнула назад в седло. Она отпихнула в сторону Томаса Рочестера, сплюнула, ошарашенно затрясла головой; и не могла отвести глаз от ямы в земле. Гигантская борозда, из которой веером разлетелась земля, и дерн, и отрезанная мужская рука…

Она только успела подумать: «Да у них ведь, говорили, нет пушек!», как второй залп потряс землю рядом с ее группой всадников. Полетевшей вверх грязью ей забрызгало лицо.

— Капитан! — в ее стремя вцепился вестник. — Граф говорит — отходить! Назад! За вершину холма!

— АНСЕЛЬМ! — заорала она, руками в рукавицах стирая грязь с лица. Пришпорила коня и подскакала к нему. — Уводи людей туда, за гребень холма. Сейчас же. А ты — и ты — бегом — приказ Герену: всех уводить.

Она слышала сигналы труб, крики, приказы, видела, что командиры копьеносцев тянули своих людей наверх по скользким от снега и грязи колосьям, к горизонту; и только тогда обернулась посмотреть.

Внизу, под откосом, в бледном от дождя сумраке на центральном фланге толпа визиготов раздвинулась в стороны от центра. Там теперь были фургоны.

На ее глазах фигура размерами крупнее человеческих, сделанная из мрамора и бронзы, без видимых усилий катила фургон и втащила его на место. Выложенные железом, бронированные стенки этого боевого фургона визиготов отражали свет. Его боковые стенки, если их отстегнуть, падают вперед и вниз — они усеяны гвоздями, на них нельзя наскочить, наехать конем, — и тогда большая деревянная чаша баллисты отъезжает назад и рывком дергается вперед…