Проведя в обществе амира несколько минут, она не запомнила его лица, но теперь узнала его грязно-седые волосы и бороду, торчащую кверху, как у испуганной совы. Амир Леофрик смотрел на нее сверху вниз живыми, воспаленными глазами.

Женщина — видимо, врач, как поняла Аш, — сказала:

— Она больше не забеременеет так просто, амир. Смотрите. Я поражена, что она и этого-то выносила так долго. Тут хронический дефект: она никогда не выносит полный срок. Вход в чрево note 120 почти разрушен; и сильно зарубцован очень старой тканью.

Леофрик нервно ходил по комнате. Он протянул руки, и раб накинул на него полосатую желто-зеленую шерстяную мантию.

— Черт побери! И эта бесплодна!

— Да.

— Кому нужны эти бесплодные бабы? Она и на разведение породы мне не годится!

— Не годится, амир. — Женщина, щупавшая Аш между бедер, подняла одну окровавленную руку и снова опустила вуаль. Она перешла с карфагенской латыни на французский, как будто разговаривала с ребенком или животным. Так разговаривают с рабами. — Я дам вам кое-что выпить. Если надо еще что-то выкинуть, у вас оно выйдет. Промывка, понимаете? Слив крови. После этого вы выздоровеете.

Аш пошевелила бедрами. Из влагалища вынули твердый металлический предмет, и она почувствовала бесконечное облегчение — прошла привычная боль, от которой она и не знала, что можно избавиться. Она попыталась сесть, пошевелиться, слабо напрягшись. Второй врач взял ее за запястье.

Перед ее глазами оказалась манжета врача. При комнатном освещении она разглядела косые крупные стежки, которыми была приметана подкладка оливкового цвета к бутылочно-зеленой шерстяной мантии. Беспорядочными стежками была прикреплена пуговица к манжете. Вместо петли для пуговицы было просто несколько ветхих ниточек. Кто-то, какой-то раб, сделал это на скорую руку, на соплях, второпях. Из-под объемистого шерстяного рукава врача виднелась легкая шелковая мантия: вот такую она ожидала увидеть на людях в Карфагене.

Шерстяной плащ Альдерика окутывал ее тело, согревая ее до мозга костей. Он был изготовлен, как она заметила, так же впопыхах.

Значит, и они тут не ожидали наступления таких холодов.

Она попала совсем не туда, — тут не теплый, в звездном свете, знойный полумрак, который описывал ей Анжелотти; когда он был рабом и в то же время пушкарем на этом берегу. Вечный Сумрак, в котором ничто не растет, но в пределах которого аристократы Карфагена ходят в шелковых одеждах под небесами цвета индиго.

А тут сам воздух трещит от мороза.

Женщина отработанным движением приставила ей к губам чашку и наклонила. Аш отпила. В состав напитка входила какая-то сладкая травка. И почти сразу ее тело свело судорогой. Она почувствовала, как кровь хлынула из нее наружу, пропитывая плащ, снова перехватило горло, и она сжала челюсти, подавляя рыдания.