Он старался избежать ее взгляда, веки его дрожали. Она подумала, что никогда раньше не замечала, какие длинные и красивые у него ресницы. Ее руке стало больно, она посмотрела — и увидела, что у него побелели костяшки, так сильно он сжимал ее руку.

— Как… — Годфри закашлялся. — Откуда ты узнала, что это так? Кто тебе сказал?

— Амир Леофрик, — объяснила Аш. И ждала, пока Годфри глянет снова ей в лицо. — И еще я спрашивала каменного голема.

— Ты спрашивала…

— Амир желал узнать, фальшивка я или нет. И я ему рассказала. Если я и вправду могу слышать Голос, тогда я должна была услышать Голос его военной машины. — Другой рукой Аш стала отдирать пальцы Годфри от своих. В том месте, за которое он ее держал, ее кожа стала бескровно белой.

— Он вывел, наконец, себе полководца, который слышит эту машину, — продолжала Аш, — но сейчас… ему второй не нужен.

— Iesu Christus Viridianus? Christus Imperator, note 124 — проговорил Годфри потрясенно. Он смотрел на свои руки, не видя их. Худой, изголодавшийся: бедный священник, проживающий в какой-то карфагенской квартирке, зависящий от пожертвований таких врачей, как Аннибале Вальзачи, живущий ради получения информации. А бесплатно информации не получишь.

В наступившем молчании она сказала:

— Когда ты молишься, Годфри, тебе отвечают?

Этот вопрос вывел его из оцепенения.

— Было бы самонадеянным говорить так.

Все ее тело было напряжено для сопротивления холоду, ослабленному, насколько это было возможно, толстыми каменными стенами. Она зашевелилась на тюфяке.

— Вот здесь у меня, — она прикоснулась к своему виску, — здесь не собрание святых. Я так на это надеялась, Годфри. Я как будто надеялась, что со мной говорит святой Георгий или кто-то из святых-солдат, знаешь?

Он слабо улыбнулся уголком рта:

— Я полагаю, ты на это и должна была надеяться, дитя.

— А на самом деле я слышала Голос не святого, а машины. Хотя машина могла быть изготовлена только чудом. Был ли ясновидящий Гундобад настоящим проповедником Господа? — Она смотрела на Годфри насмешливо, не давая ему времени ответить. — А когда я слышу его, я даже не слушаю.

— Не понял.

Аш даже подпрыгнула на месте и ударила кулаком по тюфяку.

— Мне вовсе не просто его слушать. Когда говоришь, например, ты, а я слушаю, мне не надо прилагать усилий, чтобы тебя слышать.

— Я часто чувствую, что тебе даже и обращать внимания не приходится, — попытался подшутить Годфри, но этим совсем расстроил ее. И виновато улыбнулся. — И что еще в этом есть такого?