Аш подняла голову. Прямо перед ней с потолка туннеля упало несколько камней. Отверстие вполне достаточное, чтобы через него проникал слабый свет греческого огня. Ей, вроде бы, послышался смутный шум, на этот раз снаружи. Но как только она напрягла слух, чтобы расслышать, стало тихо.
Как долго еще продержатся эти каналы?
Пора бы ей уже оказаться где-нибудь в другом месте.
Неожиданно ее охватила печаль. Глаза наполнились слезами. Она утерла их рукавом.
Она прижала к лицу грязные руки. Подняла голову. Она знала, что печаль будет возникать на секунды или минуты, когда ее не ждешь; будет особенно болезненна, когда пройдет первый шок и она уже смирится с тем, что это можно пережить; ведь причины определены, принята на себя ответственность, исповедь произнесена. Но это не меняет того факта, что она никогда больше снова не поговорит с Годфри; он не ответит ей.
— Спокойной ночи, священник, — прошептала она. Она заметила белое движущееся пятно.
Рука метнулась к поясу, но ножны были пусты. Она прижалась к стене туннеля, вглядываясь вперед.
Что-то маленькое, белое поспешно перебежало коридор и исчезло в темноте.
Аш осторожно сделала шаг вперед. Ее сандалии скребли по кирпичу. С дороги быстро убежали еще два белых существа, стелясь по земле.
— Крысы, — прошептала Аш, — белые крысы?
Ей в голову пришла мысль: «Чем