Свет. Желтый свет.

За острым углом стены загорелся фонарь. Аш поняла, что оказалась в конце переулка, ведущего на площадь, по левой стороне которой здания рухнули внутрь стен, но по правой еще стояли. С дальнего конца переулка кто-то нес фонарь.

В нос ей ударил сухой, острый, бесконечно знакомый запах пороха.

Аш оскалилась и свирепо ухмыльнулась в темноту. Одной рукой она безотчетно искала эфес меча, которого давно уже не было на поясе.

Она глубоко вдохнула холодный воздух, полный порохового запаха:

— ЭЙ! ВЫ, ОЛУХИ! НЕ СТРЕЛЯТЬ!

Фонарь дернулся. От взрыва — бац! — прямо ей на голову полетели осколки глины. Зазвенела стрела арбалета: выстрел был направлен вверх и стрела впилась в стену, справа над ней.

— Я же сказала — ВЫ, ОЛУХИ, НЕ ЗАСТРЕЛИТЕ МЕНЯ, МАТЬ ВАШУ!

Послышался осторожный голос:

— Марк! Это ты?

Вмешался второй:

— Это не Тиддер. Кто там?

— А кто, как ты думаешь, блядь? — проорала Аш на франко-фламандском диалекте, принятом среди своих в ее лагере.

Минута молчания, — когда у Аш сердце подскочило, дыхание в груди сперло от страха и надежды, — и потом второй голос, с явным валлийским акцентом, произнес:

— Командир? Мать твою… командир? — Эвен!

— Капитан!

— Иду, иду! И не будьте такими уж хорошими стрелками!

И — зашагала вверх по переулку на свет фонаря. Уверенно, как ни в чем не бывало. Ха! В неровном круге желтоватого света толпилось шесть или семь вооруженных солдат, все в стальных шлемах, с острыми, как бритва, алебардами, с мечами, двое — с арбалетами, один — бешено брыкался, доказывая, что он вовсе не выпускал стрелы.

— Ошибка по небрежности, — ухмыльнулась Аш, проходя мимо, и закричала: — Эвен!

Она потянулась к нему, схватила и крепко сжала руки малорослого черноволосого валлийца.