Blackout.

— Тофариш капитан, он уше очнулся, — прозвучало над самым ухом.

Обладатель странного акцента выглядел так, словно его с головой макнули в пергидроль и оставили так на сутки.

— Хорошо, Энью, посадите его.

Офицер, среднего роста, капитан. Ненамного старше Верещагина или даже его ровесник, но светло-русые волосы уже успели изрядно поредеть надо лбом. Говорят, что так рано лысеют от большого ума.

Еще один офицер. Краповый берет, майорская звезда. Сорок пять или около того.

Тупое безразличие обреченного. Снова кресло. На этот раз — более высокое и удобное. Всем органам чувств будто сбили настройку — наверное, какой-то мощный наркосодержащий анальгетик. Нагота. Полная беззащитность. Наручники. Шансов нет.

Новый раунд…

Нет. К черту. Он сдастся, и как можно скорее.

— Давай знакомиться, — сказал капитан спецназа. — Капитан Резун, майор Варламов. В дальнейшем просто гражданин капитан и гражданин майор.

Верещагин посмотрел в лицо сначала одному, потом второму. Жесткие и спокойные лица. «Ты попался», — говорили эти лица, — «Ты принадлежишь нам каждым волоском, ты полностью в нашей воле, и ты расскажешь все, что знаешь. Мы даже не торопимся, не форсируем события — настолько мы уверены в том, что ты уже сломан». Шевельнулась полузадушенная злость.

— ГРУ или КГБ? — спросил он.

— А какая тебе разница?

Никакой.

— Встречный вопрос: спецвойска ОСВАГ или армейская разведка?

— Горная пехота.

— Не надо пудрить мне мозги, — гражданин капитан остановился у него за спиной, положил руки ему на плечи. Артем непроизвольно дернулся.

— Это правда, — сказал он. — Первая горноегерская бригада. Капитан Артемий Верещагин, номер 197845\XD.

— Извини… Не хотел, — спецназовец убрал руки. — Твой «смертник», — он достал из кармана идентификационный браслет Верещагина, снова просмотрел гравировку на пластине. — Группа крови — А, вероисповедание — римский католик. Как тебя угораздило?