* * *

Флэннеган пришел под утро, когда Артем опять спал — не тем кошмарным сном, каким он проспал почти сутки, и не наркотической дремотой, а легким на разрыв, как пыльная паутина, сном больного человека.

Разбуженный, он молча надел ботинки и проследовал за своим конвоиром в тесный кабинет, где получил чашку отличного горячего кофе со сливками. Это было, конечно, очень хорошо и кстати, но хотелось чего-то посущественнее.

— Вы ничего не ели, — сказал Флэннеган.

— Все проспал. Какое сегодня число?

Флэннеган посмотрел на часы.

— Уже второе. Хотите чего-нибудь? Меню «Максима» не обещаю, но крэкеры и сладкие сухарики есть…

— Орешков, пожалуйста…

Коммандер приподнял брови, потом опустил и сдвинул их.

— Шутить изволите, — тоном осуждения сказал он. — Есть еще французские булочки.

Прошло совсем немного времени — и французская булочка, разрезанная на половинки и щедро смазанная маслом, отправилась в погоню за кофе со сливками.

— Господин Флэннеган, вам так катастрофически некого пригласить на кофе? Обязательно нужно было меня будить?

— Целый день происходили разные события, — ответил Флэннеган. — Потом они перестали происходить, и мы начали их анализировать. Потом я разбудил вас. Сейчас врач сменит вам повязки и мы кое-куда поедем…

Он полез в шкаф и достал пакет с эмблемой одежных магазинов «PANкратов — или PAN, или пропал!». Вытряхнул просторный, крупной вязки шерстяной свитер с капюшоном.

— Наденете, когда медик с вами закончит. Ночь холодная. Набросьте и капюшон тоже.

— Может, лучше паранджу?

— Капюшона будет достаточно.

Вошел врач. Тот самый, что принимал участие в допросе и после этого менял ему повязки.

— Готово, — сказал он через пять минут. — Одевайтесь. Без резких движений. Вот мазь. Называется «Эвита». Каждый раз при смене повязок. Очень хорошо заживляет.