— Да, сэр…

Настроение было похоронное.

— Я все понимаю, господа… — сказал Адамс после паузы. — Проигрывать, даже понарошку, обидно… Тем более, что люди погибают не понарошку. Но на попятный мы уже не пойдем. Завтра начнутся особенно тяжелые деньки… Конечно, основной удар придется по аэродромам, но не исключено, что завтра же ударят и по расположениям частей. Поэтому! Маскировка и укрытия! Шевардин, Верещагин, за потери выше пяти процентов я сниму с вас головы!

* * *

— Но ведь вас не бомбили четвертого?

— Нет. Бомбили Бельбек и Саки. Двадцать пятые МиГи, мы их ничем не могли достать.

— Чуфут-Кале — это они?

— Скажи лучше — Бахчисарай… Нет, не они — ТУ-16, девятитонными. Не смей! — он перехватил ее запястье, увидев, как она потянулась с сигаретой к свечке.

— Я стал суеверным.

Он чиркнул спичкой, подождал, пока она прикурит.

— Думаю, тут не Чуфут-Кале был целью… Они же должны были знать, что Центр вырублен в скальном монолите… Они проверяли, в самом ли деле уничтожена система ПВО. Представь себе парня за ракетным пультом, который смотрит, как «девятками» его город ровняют с землей — и ничего не может сделать. Не имеет права.

— Сволочи…

— В заданных обстоятельствах… Я не думаю, что мы были бы лучше. Знаешь, что случится с Херсоном, если сбросить бомбу на Каховскую плотину?

— Мы что…?

— Нет. Иначе я бы тебе не сказал. Но такой вариант… рассматривался. Там стоит дивизия, с которой надо что-то делать…

— Кроме дивизии, там еще и люди живут.

— Вот и я о том же.

* * *