– Что ж. Понимаю. Каждому своя дорога.

Он еще посидел, собираясь с мыслями.

– Если завтра поедете к Бамбергу, то держитесь старой дороги. На новой, говорят, рыцарь Гумбольд фон Геррау разошелся. У него две дочки на выданье, так он теперь и купцов, и просто проезжих чуть не до исподнего раздевает, все на приданое собирает. А как поворот к монастырю Святого Духа проедете, то там лесок, в нем часто купеческие караваны исчезают. Это уже братья Торчеты и Черный Згыля безобразничают.

– А вот за это спасибо большое, отче, – склонил голову Малышев. – Эта информация для нас важная. Только вот непонятно, мы по земле немецкой давно идем. И дороги здесь все больше безопасные, а вы сразу о двух разбойниках говорите.

Монах замахал руками:

– Да о каких разбойниках? Что вы, добрые люди. Разбойники – это когда оберут и живота лишат случайные людишки, из-за дерева, да ночью. А фон Геррау и братья Торчеты – рыцари, на своих землях хозяева. Вы, видно, по императорскому шляху ехали, вдоль Эльбы, Майнца, Рейна. А если напрямки, тогда вы не с имперской мытней будете дело иметь, а с уездными суверенами. Решит Геррау, что мыт за ваш проезд – все ваше имущество, значит, так тому и быть!

Костя почесал голову, а Горовой, до которого смысл сказанного дошел чуть погодя, восхищенно крякнул:

– Эва оно как тут, понимаешь. – Казак закрутил ус. – Значит, ежели я замкам и землям хозяином стану, то могу скоко хош с проезжих драть?

Монах пристально глянул на подъесаула, отчего тот смутился.

– Ну, если ваш сюзерен не имеет ничего против, то да. Только сколько народу захочет тогда через ваши земли ездить?

Костя и Тимофей допили пиво. Осечка с незнанием местных юридических основ чуть не выдала их с потрохами. Оба они, не сговариваясь, решили помалкивать. Отец Джьякетто еще немного пораспространялся на общехристианские темы, но, увидев, что жертвования на храм не дождаться, вздохнул, попрощался и отправился к столикам коробейников.

…Спустя час после того, как «полочан» покинул словоохотливый монах, к столику русичей подошел хозяин гостиного двора.

– Не соблаговолят ли добрые путники уступить свою комнату приехавшим благородным господам и удовольствоваться сеновалом? – Хозяин выглядел немного не в своей тарелке, но практически не сомневался в согласии.

Как бы то ни было, воины ли, или ремесленники сидели перед ним, но во дворе находилась кавалькада благородных господ. А то, что простолюдины всегда уступят свое место благородным, даже не подлежало обсуждению. На крайний случай, всегда можно натравить прибывшего рыцаря или его оруженосцев на мирных ремесленников или даже, как сейчас, на больного с вооруженными слугами. Будь габариты слуг – а хозяин воспринимал Костю, Захара и Горового именно за прислугу, – будь габариты слуг не такими внушительными, хозяин просто бы приказал своим подручным выкинуть их вещи в сарай и освободить комнату.