«Полочане», Валиаджи и понемногу возвращавшийся к нужной кондиции Грицько тоже находились в зале, но они так и не были вызваны. В отличие от вчерашнего, на этот раз процедура, за исключением вопросов, велась на латыни, так что, кроме Сомохова, отлично знавшего этот язык, для Малышева, Горового и Пригодько весь процесс был абсолютно непонятным. Сомохов пробовал прокомментировать услышанное, но получил предупреждение от монаха, следившего за порядком, и был вынужден замолчать. По мере сил «полочане» старались уловить характер развития событий по буре эмоций, бродившей по залу, и мимике на лице Улугбека.

В целом речь Адельгейды произвела эффект разорвавшейся бомбы. До этого довольно рутинная, встреча сановников церкви становилась все более эмоциональной. Половина зала после окончания выступления и допроса беглянки потребовала объявить отлучение германскому императору, членам его семьи и даже всей стране. Некоторые кардиналы из папского окружения предлагали ограничиться только Генрихом.

Черту под прениями подвел сам властитель Святого престола. Вчера еще дряхлый, разбитый болезнями и заботами, старец Урбан II возвышался на переносном кресле, как грозный монарх на троне предков. Его речь на латыни изобиловала рублеными фразами, сменами интонаций и смысловых оттенков. Когда папа закончил говорить, в зале наступила тишина, продолжавшаяся без малого три минуты. После чего церковники склонили головы в знак повиновения и послушания. По залу прокатился общий вздох. Решение было принято и озвучено: интердикт для государя, но не для государства. Все стадо не должно страдать из-за одной овцы!

Как ни странно, на этом заседание не было окончено. Адельгейду вывели из залы в сопровождении ее молодой спутницы Иоланты де Ги и трех монахинь из обители Святой Елены, спешно призванных в Пьяченцу. В ближайшие дни до особого распоряжения императрица будет заключена в монастырь без права покидать его по своему усмотрению. Лицо дочери Всеволода Старого было грустным, и видно было, что поворотом дела молодая беглая супруга уже отлученного от церкви христопродавца расстроена до такого состояния, что готова разреветься на глазах у всех. Поддерживаемая под локоть соратницей, она, шатаясь, покинула продолжавшееся собрание.

К счастью для «полочан», про них на время забыли. Поэтому дальнейшие события стали известны им не по рассказам сказителей и проповедников. Благодаря собственной удаче они сами стали очевидцами действия, которое в дальнейшем перевернет весь существующий цивилизованный мир, поделив его на два враждующих лагеря.