Только серая тень единственного бодрствующего человека скользила вдоль монастырского забора с внешней стороны. Заклятие сна требовало много усилий, а Валиаджи был серьезно ослаблен. Охрана монастыря не выпускала лекаря, прибывшего с германской императрицей, поэтому мастер Пионий решился применить знание, обладателем которого он стал по милости богини, имя которой он сейчас нашептывал вполголоса.

– Архви. – Голос лекаря был слегка простужен, да и вечерняя роса, из-за которой его плащ намок по нижнему подолу и набухли сапоги, не добавляла энтузиазма. Если бы не крайняя необходимость, то Энцо скорее предпочел бы погреться у жаровни в странноприимной зале обители, чем ворожить, изматывая себя длинными заклятиями, и красться по кустам в ночи.

– Лучезарный с тобой, – отозвались за неприметным бугорком на призывы мастера.

Валиаджи приник к земле:

– Кто ты?

Бугорок зашевелился, принимая привычные человеческие очертания. Теперь на застывшего лекаря смотрели широкие миндалевидные глаза с характерным разрезом. Рта говорящего еще не было видно. Процесс трансформации всегда вызывал у Энцо ужас, сравнимый только с видом змей, которых итальянец боялся с детства. Когда преобразование закончилось и мастер смог унять дрожь, способную прорезаться в голосе, лекарь и капилар присели у куста бузины. Предстоял нелегкий разговор.

– Я не мог прийти раньше, досточтимый мастер. – Воин подтянул ноги под себя, усевшись поудобней. Небрежным движением он закрутился в длинный маскировочный плащ, сливавшийся с окружавшей обстановкой, где бы капилар ни находился. Секрет создания такой ткани был утерян, поэтому плащи воинов ночи были таким же сокровищем для последователей Архви, как и установки посвящения.

Валиаджи уважительно опустился поодаль, чтобы ненароком не помять драгоценный плащ собеседника. Было холодно, да и промок итальянец основательно, но не физический дискомфорт вызывал в нем нездоровую дрожь. Здесь и сейчас происходила оценка его действий за последнее время, а значит, совершалась очередная оценка и его самого.

– Я оставлял знаки по всему пути следования.

Аиэллу кивнул:

– Я знаю, я видел их все.

Затянувшееся молчание капилара было как приговор. Наконец, капилар открыл рот:

– Я шел по следам, оставленным вами, и не понимал. Не мог понять, почему вы не зарежете или не отравите этих… беглецов?

Тон сказанного был однозначен.

Лекарь понял, что от содержания ответа на этот вопрос зависит продолжительность оставленного ему жизненного пути. Валиаджи сглотнул пересохшим горлом. Воин продолжил задавать вопросы тем бесцветным, лишенным эмоций голосом, который вызывает у спрашиваемых судороги и ужас: