В проеме двери мелькнула тень – и все…

Запыхавшийся казак выждал секунду и выпрыгнул на улицу с револьвером наготове.

Никого… Только открытые ворота. Не было ни трупа второго убийцы, ни следов первого и третьего. Казак вернулся назад к двери, ожидая повторного нападения, но даже намека на угрозу не было… Тихо… Будто все ему приснилось.

Сбоку скрипнула дверь обители, подпертая колом. Кто-то ломился наружу. Выждав еще с полминуты, казак, не опуская саблю, метнулся к запертым воротам в покои послушников и выбил подпорку. Из здания вывалились двое монахов. Один что-то заверещал на итальянском, на что казак только пожал плечами. Второй, седой и немолодой, с каким-то коромыслом в руках, догадался спросить по-немецки:

– Что случилось?

Тимофей Михайлович оглянулся. Он и сам не мог толком описать то, что произошло. Дыхание было еще немного сбито, но это прошло через полминуты. Отдышавшись, Горовой постарался подобрать слова из чужого языка для терпеливо ожидавших ответ около него монахов:

– Буди обитель, поп. На императрицу убийцы напали. – Этой речью казак исчерпал весь свой запас иностранных слов. Для полноты картины он добавил несколько фраз на родном языке и ткнул рукой в сторону тел охранников. Русских слов монахи не поняли, но смысл сказанного на удивление легко уловили. Молодой послушник тут же нырнул обратно в обитель, вереща что-то, а второй, с коромыслом, двинулся к воротам, на ходу раздавая тычки спавшим охранникам из тех, мимо которых не прошли странные убийцы в серых балахонах. Из коридора, который вел в спальные кельи монастыря, послышался топот множества ног. У сарая зашевелились просыпавшиеся гвардейцы.

Казак присел на перевязь для лошадей. Что бы ни околдовало их, ввергнув всех в странный сон, – после нападения оно отпустило… И то хорошо.

8

К утру подсчитали потери. Всего было найдено зарезанными четверо гвардейцев. Все – пышноусые ветераны, видевшие не одно сражение, чувствовавшие опасность нутром и тем самым местом, которое они всегда сберегали в боях. Все были зарезаны во сне, как овцы или телята на бойне.

Несмотря на заверения монахов и рассказ Горового, капитан гвардейцев обвинил в убийстве своих людей единственного не спящего ночью, заезжего человека из отряда беглой императрицы, то есть подъесаула. Кто-то ведь должен был открыть двери обители, запертые изнутри. Тимофею Михайловичу даже пришлось посидеть под стражей до тех пор, пока в монастырском саду послушники не нашли тело лекаря, приехавшего с Адельгейдой. Кто-то перерезал ему глотку и оставил труп на видном месте. По словам послушников, на коре дерева, под которым лежало тело, был вырезан знак дракона, без сомнения богомерзкого и дьявольского создания. По-видимому, Валиаджи и впустил ночных убийц на территорию монастыря, околдовав или опоив снадобьями охрану и свиту императрицы. Но что-то пошло не так, на одного из тех, кто должен был спать, колдовство не подействовало, и все закончилось тем, чем и закончилось. Враги бежали. В отместку за убитого собрата, а казак уверял, что убил одного из ночных татей, пришельцы зарезали своего сообщника.