– Девочка эта, дядя Арон – сокровище. Я тебе ничего, дядя Арон, сказать пока не могу, просто поверь – сокровище, сокровище, которое беречь надо нам пуще глаза.

– Ничего я не понимаю, Янкеле, – со странной смесью тоски, ярости и воодушевления в голосе произнёс Крупнер. – Ничего. Мозги уже… Только одно понимаю: куда ты, туда и я. Как ниточка за иголочкой. Куда-то же ты нас приведёшь, Янкеле, сынок? Ох, что за такое ты затеял, сынок, что затеял…

– Спасибо тебе, дядя Арон. Нам это всем зачтётся, увидишь. И на этом свете, и на том, если он есть. А мезузы[94] ребе сам проверяет[95], или есть ещё кто грамотный?

– Грамотнее реб Ицхока нет никого, – проговорил после паузы Крупнер. – Нет, никогда не пойму я тебя, Янкеле…

– Да я и сам не всегда, – Гурьев вздохнул и развёл руками.

* * *

Гурьев заглянул в комнату к Даше. Девушка, высунув от усердия кончик язычка, что-то писала в тетради. Увидев его, встрепенулась, посмотрела на Гурьева, и в глазах её заплясали весёлые огоньки. Дивушко моё ненаглядное, подумал Гурьев.

– Собирайся, дивушко. Ты переезжаешь.

– Что-то случилось?

– Нет. Всё штатно. Запланированное мероприятие.

– Гур?

– Выполнять, дивушко.

– Есть, товарищ комбриг, – Даша вздохнула, поднялась и, нарочно загребая ногами, поплелась к кровати – доставать чемодан, укладываться. Обернулась, обожгла Гурьева любопытным взглядом: – Пешком или на мотоцикле?

– Или, – Гурьев улыбнулся. Он знал, в какой неописуемый восторг приводят девушку эти поездки.

Даша, явно повеселев, занялась сборами.

Не прошло и часа, как они слезли с мотоциклетного седла у крупнеровских ворот. Открыла на этот раз жена Крупнера:

– Проходите, деточки. В дом, в дом, ужинать будем сейчас!

– Спасибо, Брайна Исааковна. Идём, дивушко.

Ну, как же без этого, подумал Гурьев. Даша с любопытством озиралась: такого хозяйства изнутри она ещё не видела. Знакомя дочерей Арона с девушкой, Гурьев заметил, как сразу понравились друг другу Дина и Даша. Не ускользнуло это и от Арона с женой, – они понимающе переглянулись.

Ужин прошёл благополучно. Идиллию едва не испортил Борух, который таращился всю дорогу на Дашу так, что девушка покраснела. Дина, хихикнув, толкнула брата под столом ногой, а Крупнер посмотрел на сына исподлобья, так что парень, тоже покраснев, уткнулся взглядом в тарелку и весь вечер просидел тише воды, ниже травы.