– А он вместе с Зухосом пришел, – охотно поведал Имтоур, любовно поглаживая пояс, утяжеленный серебром. – Его зовут Торнай сын Герая, он из далекой страны Индии!

Сергий обернулся на изумленного и огорченного Гефестая.

– Думаешь, земляк? – спросил он.

– Думаю… – хмыкнул тот. – Уверен! Только у кушан была такая привычка – эллинских богов по-своему переиначивать, и давать их имена детям. Гефестай – это в честь Гефеста, а Герай…

– В честь богини Геры, – договорил Искандер.

– Вот именно… Встретились, называется! Нашел земляка…

– Да он, может, и не виноват, – заговорил Кадмар, тягая весло. – Может, на него, как и на меня, Зухос проклятье наложил…

– А мы это проверим! – осклабился Сергий, ощущая, как под туникой перекатывается по груди висящий на шнурке флакончик со «средством Тота».

Солнце медленно поднималось, протягивая тени и будя птиц, а протока все вилась и вилась, втягивая сехери в зеленый лабиринт.

– А мы правильно плывем? – нахмурился Сергий. – Не разминемся?

Имтоур, таявший от прикосновения к динариям, вздрогнул, и поспешно ответил:

– Нет-нет! Тут одна дорога на три схена, а то или на мель сядешь, или в болоте завязнешь. Еще пара стадий, и выйдем к Комариной плеши.

– Это еще что за диво? – задрал брови Искандер.

– А это остров такой, плоский совершенно, и сухой. Увидите!

– Вижу! – вскинулся Эдик.

– Нет, – покачал головой Имтоур, – далеко еще…

– Лодки вижу! Две!

– Напряглись! – процедил Сергий.

Контуберний погреб так, что иная сборная позавидовать могла. А вот лодки, замеченные Эдиком, плелись потихоньку, словно на прогулке. Камыши вокруг зашуршали как-то по-особенному. Сергий краем глаза заметил их желто-бурый цвет – заросли донакса стояли сухие. Молодая поросль зеленела, пробиваясь к свету, но старые растения не пускали ее, затеняя мертвыми листьями.

– Заметили! – пропыхтел Гефестай.