– Похоже, только решающий голос нашего друга чоктау сможет разрешить наши разногласия, – произнес Мэтер.

Красные Мокасины обвел их всех усталым взглядом.

– Я хочу вернуться домой, – тихо сказал он. – Я уже вдоволь насмотрелся на ваш Старый Свет.

– А особенно нашего вина напробовался, я думаю, – ехидно заметил Мэтер.

– И особенно вашего вина. Да, я хочу вернуться домой.

– Ну, тогда… – начал Черная Борода.

– Но, – Красные Мокасины не дал ему договорить, – это будет трусостью с моей стороны. Совсем не так я обещал поступать. Мой дядя и многие, кто шел с ним тогда в Филадельфию, погибли, только я один остался в живых. Я глаза тех, кто погиб, и глаза тех, что остались дома и ждут меня, и не имеет значения, чего лично я желаю, я должен выполнять их волю. И я говорю, что мы должны отправиться в эту Венецию.

«А еще я хочу знать, кто или что атаковало меня, – подумал он мрачно. – Как только я пересек океан и попал в мир белых людей, я лицом к лицу столкнулся с горем и печалью». Его мучило пророчество ока нахолло, предсказавшего, что европейцы станут смертью как для духов, так и для чоктау, и он до сих пор не мог понять, солгал ему дух или все же сказал правду. Если это была ложь, то какую правду ей предназначено было скрыть?

Он заметил, что все, кроме Нейрна, уставились на него в полном недоумении. Наконец Мэтер вздернул бровь.

– Ну вот, – сказал он, – я вижу, что решение принято.

– Принято, – проворчал Черная Борода. – Девять гробов направляется в Венецию. Чудненькая картинка получится.

В глубине души Красные Мокасины был с ним полностью согласен.

15 Святая

15

Святая

Где-то ближе к полудню к ней подъехала Креси верхом на роскошной чалой лошади.

– Прости, – сказала она без какого-либо предисловия.

Адриана великодушно улыбнулась:

– За то, что тебе пришлось стерпеть от меня? Это я только примерялась, ну а уж если разойдусь…