– А давайте на улице у мороженщицы купим. Молочного, по два рубля. Дождя нет, посидим в сквере на лавке.

Так и сделали. Купили мороженое, уселись на скамейке в сквере. Смеркалось. Зажглись разноцветные фонари. Совсем рядом, на открытой сцене, играл духовой оркестр, неспешно прогуливались по аллеям солидные пожилые пары, обгоняя их, смеялись над чем-то своим молодые парни и девушки.

– Я, как только заговорил, сразу просек, что он в музыке – ноль, – облизывая языком мороженое, докладывал Юра. – О Рее Нобле не слыхал, об Оскаре Йосте – тоже. Даже Гленна Миллера – и того не знает, деревня! Но пластинки обещался достать! Сказал – есть у него, видать, деньги хотел выманить… Вот вы бы ему и дали! Вообще неприятный тип! – парнишка передернул плечами. – Слишком улыбчивый, липкий. Все меня в гости звал… Я согласился, как вы велели. Один бы – ни за что не пошел!

– Он назвал адрес?

– Да нет… Сказал, во вторник здесь же, на лавочке, и встретимся, ровно в девятнадцать ноль-ноль. Не поздно?

– В самый раз, – заверил Иван. – Не знаю, как и благодарить… Как в школе-то?

– Да так, ничего, обошлось, – Юра улыбнулся. – Строгача влепили, в следующий раз обещали из комсомола выгнать. Не знаю, как теперь и записи доставать. Придется на рынке…

– Ничего, выжди время…

– Ребята, одноклассники, меня на поруки решили взять. Колька-комсорг заступался… Класс у нас хороший, дружный… – Юрий доел мороженое. – Ну что? До вторника?

– О, боюсь, что нет, Юра! – покачал головой Раничев. – Наверное, мы к нему и не пойдем. К чему? Сам же говоришь – фуфло.

– Это уж точно! – со смехом заверил мальчик. – Гленна Миллера от Моцарта не отличит.

Простившись на Советской с мальчишкой, Иван было собрался домой, как вдруг остановился перед афишной тумбой. Сегодня, в девятнадцать тридцать, в местном театре давали «Ревизора»… А почему бы и нет? Раничев зашел в кассу и купил два билета в боковую ложу – уж какие остались.

Попросив водителя такси подъехать к дому через полчаса, Иван заглянул в комнату Нади. Сидя спиной к двери, та крутила ручку швейной машинки – перешивала сыну пиджак.

– Надюша, добрый вечер, – поздоровался Раничев. – Все шьете?

– Ой, – обернулась женщина. – Вы так неслышно подошли… Чай будете?

– Да, наверное, не успею…

Надежда усмехнулась и снова взялась было за ручку машинки, но Иван подошел ближе, и, наклонившись почти к самому уху женщины, тихо предложил:

– Надя, а давайте пойдем в театр? Вы же сами говорили, что давно не были.

– В театр? И когда же?