– Тогда – в добрый путь, – сказала Далла. – Сколько времени тебе понадобится на сборы?

– Дней пять. Воины могли бы выступить хоть завтра, но нужен провиант для людей и коней.

– Надеюсь, Рамессу проследит, чтоб вы ни в чем не знали нужды.

– Если он не будет мешкать, мы выступим на четвертый день.

Криос был убежден, что Рамессу мешкать не будет. Хитрый скопец понял, что командующий в случае необходимости если не съест его живьем, то порубить на куски не поленится.

Это случилось вечером третьего дня. Далла успела выслушать сообщение о том, что происходит в Зимране. Самым неприятным было то, что в столицу прибыли первые беженцы из Маона. Числом немногие, за помощью в царскую цитадель они не обращались. Это вроде бы хорошо, но внушало подозрение. Они что, не верят, что царица в состоянии им помочь?

О продвижении мятежников пока ничего не было слышно, возможно, они действительно застряли, осаждая один из верных городов.

Вернувшись к себе, Далла отпустила служанок и приготовилась отдохнуть, когда вбежала растрепанная Удма.

– Госпожа! Госпожа! – проскулила она, и больше ничего не смогла сказать. Рот ее съехал на сторону, глаза набрякли слезами.

– Что тебе? – раздраженно произнесла Далла. Но раздражение было лишь слабой попыткой отгородиться от страха.

Пигрет был совсем плох. Его ломали судороги, глаза закатились. Постель была вымазана рвотой.

За годы жизни Пигрета, которые одновременно были и годами его болезни, Далла кое-как научилась справляться с судорогами. Но сейчас, когда она принялась растирать руки и ноги мальчика, то едва не отшатнулась – такими они были холодными. Первым ее побуждением было согреть ребенка – она схватила все валявшиеся покрывала и принялась кутать Пигрета. А потом, повернувшись через плечо, бросила Удме:

– Беги за лекарям!

Рабыня была уже у дверей, когда ее догнал голос царицы:

– Нет! Не за лекарем. Позови Рамессу. Ты поняла?

Черная дура только хлюпнула в ответ.

Далле не так часто приходилось видеть смерть, но это всегда была смерть ее близких: Адины, Тахаша, Берои. Маленький Пигрет сейчас словно проживал десятилетия за час, он выглядел изможденным дряхлым старичком. И на его лице была та же печать близкой смерти, что Далла видела у князей Маонских и у няньки. Лекарь ничем не мог помочь Пигрету. А вот разнести роковую весть он был в состоянии.

Далла, несмотря ни на что, сделала все, дабы привести сына в чувство. И поглощенная этими усилиями, не заметила мгновения, когда он перестал дышать. А когда наконец, поняла, что случилось, ноги ее подкосились.

Он умер, несчастный слабоумный ребенок. Ублюдок раба и самозванки. Законный царь Зимрана и всего Нира. Его жизнь была непрерывным мучением, и для него, безусловно, лучше, что смерть прервала его дни. Для него.