– Н..да, – потер пальцами переносицу Писатель. – Трагедия. Но вполне объяснимая. Система не могла дать людям жвачку – и они превратились вот в такое стадо…

– Да нет, Аркадий Борисович, дело куда сложнее, – ответил Наставник, и глаза его на миг стали жестокими, колючими. – Вы правы: обыватель имеет право на жвачку. Как и на многие другие прелести потребительского общества – жвачка здесь олицетворяет все их: джинсы, магнитофоны, «тачки».

– Естественно. Люди имеют право жить хорошо, – осторожно произнес Писатель.

– Вы и здесь правы. Мы дадим обывателю его жвачку. И бананы. И джинсы. И колбасу сорока сортов. Дадим обязательно. Но мы не должны пускать к власти тех, кто готов за эту дребедень забыть о национальной гордости, о своей великой стране, о многих миллионах тех, кто погиб, защищая и строя СССР, – и превратиться в стадо. Случай с той жевательной резинкой – это возможное поражение нашей страны в «холодной войне», изображенное в миниатюре. Нам нужны те, кто равнодушен к жвачке, тот, кто желает победы. Кому просто стыдно унизиться в глазах иностранцев. Им – власть, им – слава. Остальным – жвачка. И положение вечных подчиненных, подданных по отношению к тем, кто неизмеримо их выше. И высшие в конце концов обеспечат им жвачный «рай». И смогут поднять их человеческие качества на новый уровень, воспитают их детей. Да-да: мы отберем у них детей, товарищ писатель, – как в ваших «Гадких утятах», если не ошибаюсь. Уведем детишек от жвачных родителей в удивительный мир грядущего.

Вот вам самый простой способ первичного отбора. Кинь перед советской толпой жвачку и посмотри, кто кинется за ней, а кто останется на месте. И среди тех, кто остался, ищи нужных тебе людей.

Я ведь неслучайно привел вам этот пример. Мне самому много лет назад довелось стать свидетелем подобного случая. У одного из монументов памяти тех, кто пал в войне с Гитлером, стояла пионерская дружина. При полном параде – в пилотках, со знаменами и барабанами. А рядом, у интуристов–ского автобуса, была группа иностранцев. Они, посмотрев немного на памятник и пионеров, сели в автобус. Но один из них, когда машина трогалась, выбросил из окна пригоршню жвачных пластинок в яркой упаковке. И тогда пионеры, побросав горны и знамена, кинулись к этой пригоршне, устроили драку.

Бросились почти все. За исключением всего нескольких ребят…

Наставник на миг замолчал. Давнее событие вновь пролетело перед его внутренним взором, наполняя душу стыдом, горечью и болью. Он снова увидел лобастого, крепкого мальчика, что стоял среди валяющихся флажков, горнов и барабанов, сжимая кулаки от бессильной ярости. Они тогда встретились взглядами – и Сергей Васильевич увидел в глазах пацаненка такие ярость и стыд, что дух захватило. Он понял: перед ним – такой же.