– И вы рассчитываете, что все это породит изменения в устройстве общества? – Писатель, взяв с полноса тарталетку с черной икрой, испытующе поглядел на собеседника.

– Аркадий Борисович, вы же сами прекрасно знаете, что так и будет, – засмеялся Наставник. – То, что мы делаем, и вызывает к жизни те самые новые общественные системы, самоуправление, огромный слой домохозяев с повышенным чувством собственного достоинства. Власть бюрократии по определению уменьшится. Задача нашей диктатуры – защитить этот процесс. Не дать его прервать. Да, прежняя наша система не так гибка, как западная. Но она позволяет СССР сконцентрировать силы и средства на направлениях прорыва. То есть породить новую систему, а уж она будет и гибкой, и пружинистой. Совсем по Азимову…

– Да, вы – не отродоксы сусловского типа, – покивал головой Писатель.

– То-то и оно! Мы разрешим частное предпринимательство там, где оно выгодно. Мы собираемся отпускать на заработки в Европу и США всех, кто этого хочет, – открою вам эту тайну.

– Ого!

– Представьте себе, товарищ Писатель! Потому что мы знаем – эти люди, пожив на Западе, оценят все достоинства советского образа жизни. Они увидят не парадно-потребитель–скую, а повседневно-жестокую жизнь Запада. И их конкуренцию. И налоги. И грабительское здравоохранение.

И лицемерие. И отчужденность людей. Они вернутся домой советскими приверженцами – могу побиться об заклад.

– А вы знаете, сюжет нового романа у меня уже наклевывается…

– Вот и прекрасно, Аркадий Борисович! Сама история торопит нас и указывает нам путь. Но вы не спешите: вашей фантазии еще будет предоставлена обильная пища.

– Вот только… – Писатель замялся.

– Договаривайте!

– Я все же опасаюсь за последствия того, что вы затеяли, – наморщил лоб Аркадий Борисович. – Раскол общества неминуем. Все равно образуется слой новых людей – психотехнологов. Или когнитариата, как вы как-то изволили выразиться. Или люденов первой волны, если говорить языком моей книги 1985 года. Я даже готов допустить, что они не уйдут от нас, не создадут особый мир, а осознают свою ответственность за обычных людей. Но как сами обычные люди отнесутся к тем, кто стал выше их? Страх перед непонятным, ненависть к тем, кто отличается от общей массы, зависть, наконец… А вы не боитесь, что люди взбунтуются и попробуют уничтожить вот этих психотехников? Причем бунт этот окажется поддержанным многочисленной бюрократией с ее огромными возможностями? Ведь чиновники, генералы, партийные секретари – те же обычные люди, если зрить в корень. Помимо обычного страха и зависти к люденам-сверхлюдям у них есть еще и другой страх: ведь то, что вы делаете, в конце концов должно отобрать у них власть, общественный статус. Кому же из всей этой управленческой системы захочется выращивать тех, кто их потом отметет прочь, на свалку истории? Можно ли представить себе таких партийных функционеров и министерских работников, областных «божков» и прочая? Им вполне по силам возглавить ненависть масс – и устроить переворот. В конце концов повторить историю с Хрущевым. Только не подумайте, пожалуйста, что я равняю Верховного с тем кукурузным волюнтаристом.