Шли в доспехах, с мечами и клевцами за поясом. Щитникам разрешено было лишь положить на повозки щиты, а лучникам – боевые цепы и двуручные секиры. Стараниями Меченого вес доспехов у пешцев был уменьшен до двадцати фунтов, но и они через десяток верст непосильной тяжестью начали давить на непривычные плечи. Еще не успели достигнуть полуденной стоянки, как увидели нагоняющие их с попутным ветром ладьи, везущие военные припасы: переносные камнеметы, разобранные большие пращницы, ящики с подковами и наконечниками стрел, запасное оружие и одежду, а также съестное: муку, крупы, вяленую рыбу, копчености. Ополченцы провожали их завидными глазами.

Две дневные стоянки и одна ночная были подготовлены заранее, тем не менее к исходу второго дня, преодолев восемьдесят верст, новобранцы оказались изрядно вымотанными. Малый Булгар уже превратился в настоящее городище с банями, торжищем и деревянной пристанью. Многие булгары, включая и пленных, за зиму и весну женились на местных невестах и вполне освоились на новом месте, засеяв огороды и заведя домашний скот. Неженатые горели желанием присоединиться к дарникскому войску.

Как хорунжие и предполагали, во время двухдневного отдыха в Булгаре Рыбья Кровь произвел большой смотр всему войску и четыре сотни ополченцев выбраковал: две должны были набираться сил и ждать, когда за ними вернутся ладьи, а две под началом Быстряна возвращаться со всеми повозками в Липов. Его хоругвь и сотню катафрактов Дарник передал сотскому арсов Головану.

– Ты единственный, на кого я могу положиться в Липове, – объяснил он главному воеводе. – Готовь еще больше домов и земли под пашню, никто не знает, что мы идем не за дирхемами, а за людьми.

С судовыми командами и булгарским пополнением у Дарника оставалось десять полных сотен бойцов. Почти половину разместили на ладьях, еще двести ополченцев погрузили на большие плоты, привязанные к ладьям, а коннице и колесницам предстояло двигаться берегом.

Сам князь поплыл на боевой ладье норков. Она была в полтора раза длиннее привычных словенских судов и даже за счет одного своего вытянутого корпуса двигалась заметно быстрей, не говоря уже о почти двойном количестве гребцов. Испытав ладью на широком русле Липы в скорости и разворотливости, Дарник остался ею очень доволен и решил на будущее строить только такие суда.

Те, кто поплыл вместе с князем, сильно ошиблись, думая, что им особенно повезло. Дарник, как и при движении походной колонны, то пропускал караван судов мимо себя, то вырывался далеко вперед, осваивая прямо на ходу систему дальних сигналов о взаимных действиях всех ладей: кому оставаться на середине русла, кому куда направляться и высаживаться, и так далее.