Два, три часа упорствовал разведчик, борясь с тоской агглютинативных словообразований. Но вот наконец-то обозначился в стрелках часов полдень, государь перестал храпеть, так что, значит, проснулся, — да и звуки какие-то из далекого внешнего мира тоже стали доноситься. Разведчик снова выполз из постели, запихнул под подушку ненавистный учебник. Снова постучался к сношарю.

— Чего, зараза? — глухо донеслось из горницы.

— Лука Пантелеевич, к вам уже дозволяется?..

Последовало молчание, прерывающееся какими-то прихрюкиваниями и неким вяканьем, но наметанное ухо Джеймса распознало в этих странных звуках нечто вроде нехотя высказанного согласия. Джеймс проскользнул в еще теплую с вечера горницу, где обнаружил хозяина лежащим на рабочей кровати и каким-то нездоровым с виду. Уголки рта сношаря были капризно опущены, губы поджаты, глаза прикрыты. Ясно было, что, мол, выкладывай, гость дорогой, какое-такое дело у тебя, и поскорей оставляй меня печали мои печаловать. Джеймс, хорошее настроение которого по сей час сохранялось в неприкосновенности, — не без воздействия утреннего глотка бренди, — решил брать быка за что его там берут серьезные люди.

— Уж простите, Лука Пантелеевич, что тревожу, но нашего пребывания в вашем гостеприимном и, не боюсь этого слова, хлебосольном во всех отношениях доме осталось не столь уж много…

Сношарь резко отхлопнул левый глаз, словно кингстон на судне отворил в отчаянную минуту. Джеймс осознал, что, кажется, пришел сюда вовремя.

— Но, увы, нам никак невозможно — мне и вашему внучатому племяннику, подлинное имя которого вы и сами, без сомнения, давно угадали, — никак невозможно покинуть вас без окончательного вашего решения…

Сношарь отхлопнул и второй глаз.

— …касающегося ваших наследных прав на всероссийский престол.

— Я и так на него не претендую, — буркнул сно-шарь, мрачно уставясь на Джеймса. Кокотовна на печи зашебаршила, — может быть, ее не устраивал такой ответ хозяина.

— Но ведь вы никогда не отрекались от него формально. Понимаете, важна именно формальная, чисто формальная сторона.

— А я и не наследник вовсе. Мой старший брат погиб, знаю. Но наследник-то у него остался? И у наследника тоже сын. Какие такие у меня права? А?

— Да… Если бы брат ваш законным образом взошел в должное время на престол — возможно, ваше отречение бы и не требовалось. Но ни он, ни даже ваш и его батюшка, Алексей Федорович, такового престола никогда не занимали. А в России более или менее любой член царской фамилии может претендовать на престол, хотя ваш прадедушка и урезал некоторым образом права женской части царской семьи, однако же указ его легко мог бы быть изменен или даже перетолкован. Да что там — просто для вашего же спокойствия, как нам кажется, вы должны были… отречься от прав на престол. В пользу того, кого, как вы только что сказали сами, считаете законным наследником, настоящим царем.