– Запомню, только что в том толку, Варяг? Это ведь временно всё. Даже более чем, – Гурьев взял Городецкого за локоть и осторожно подтолкнул обратно в направлении камина, после чего сел сам. – То есть ты считаешь, что в лагере большевиков наметился настоящий раскол?

– Это не просто раскол, Гур, – Городецкий с наслаждением затянулся. – Это очень серьёзно. Гораздо серьёзнее, чем прежние фракционные драчки. Это действительно полное, окончательное размежевание. Спор о том, что делать сначала – революцию в Германии, а потом коллективизацию, или сначала коллективизацию, а потом революцию в Германии, – закончился. Теперь вопрос совершенно по-другому стоит: мы обустраеваем Россию или ну её к чёрту. Мы русские или непонятно кто. Мы России станем служить или черт-те чем станем заниматься. Наплевать нам на то, что мы русские, или всё-таки мы будем об этом помнить.

– И возглавляет это течение, по-твоему, кто?

– Сталин. Это не по-моему, Гур. Это из всех его шагов, из всех вместе и каждого по отдельности, непреложным образом вытекает.

– А тонкошеие – за мировую революцию.

– Именно.

– Значит, не зря ты товарища Сталина напоследок преберёг. На закуску, так сказать, оставил.

– Угадал.

– Что ж, – Гурьев кивнул, посмотрел на Городецкого, и кивнул снова. – Редкий зверь, Варяг. Редкий. Серьёзный. Я ведь и сам давно за ним наблюдаю, – он указал подбородком на сталинский портрет. – Давай-ка, расскажи мне о нём – поподробнее.

Городецкий отложил папиросу и несколько секунд, словно не веря своим ушам, смотрел на Гурьева. Когда Варяг заговорил, лицо его пошло красными пятнами:

– Ты что же – со Сталиным воевать собрался?!

– Зачем же воевать, – задумчиво произнёс Гурьев. – Воевать с ним, – если он на самом деле таков, как ты о нём думаешь, – отнюдь не следует. Но на слово тебе поверить – или ему – я, Бог свидетель, сегодня не готов. Надо с ним встретиться, потолковать. Личико почитать, в глазоньки заглянуть. Пощупать, чем живёт, чем спасается. Собери мне на него подробную объективку, Варяг. Хочу всё-всё о нём знать.

– Гур. Ты оху… С-с-с какого дерева упал, вообще?!

– Ах, да, я и забыл. Это же вождь. Товарищ Сталин.

– Это действительно вождь, Гур. Это Сталин. С ним ты не поиграешь.

– Я от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл. Ты, Варяг, подожди горевать. Давай мы с тобой о товарище Сталине побеседуем пока за папироской с кофейком, а там видно будет. Станем переживать неприятности по мере их поступления. И давай – знаешь что? Давай мы не будем сейчас о Сталине. Давай о державе поговорим. Представим себе: товарищ Сталин нам с тобой выдал полный карт-бланш и совершеннейшую индульгенцию – передним и задним числом.