Николай воскликнул:

— Да не терзай ты меня, Аликс! Я сам прекрасно понимаю, чем может закончиться для меня призыв к открытому бунту против нынешней власти, но находиться в бездействии я не могу, не могу! Эта власть должна пасть, чтобы на её обломках была восстановлена монархия! Последние десятилетия своей жизни я положу именно на это! Вот почему я не за границей, а здесь!

Александра Федоровна судорожно сглотнула, посмотрела на мужа широко открытыми глазами, полными тоски и слез, перекрестила его и лишь сказала:

— Ну, Бог с тобой, Ники…

До Ораниенбаума ехали на последнем поезде, высадившем Николая и Лузгина на заледенелую неосвещенную платформу, в конце которой маячили фигуры пятерых патрульных. Спрыгнули на железнодорожный путь, пригибаясь пониже, быстро пошли в сторону залива, сошли на лед, покрытый снегом, и двинулись вглубь синего безмолвия февральской ночи, не различая впереди ни огней, ни темных очертаний морской крепости.

— Да как же мы найдем линкоры ваши? — недоуменно спросил Николай.

— Найдем, ваше величество! — беззаботно отвечал Лузгин. — Два раза уже ходил я ночью здесь, по льду. Прямо на Ораниенбаумскую пристань Кронштадта выйдем. Не различаете разве её огни? Вон, прямо, едва-едва мерцают.

Николай присмотрелся — на самом деле, прищурившись, увидел огоньки. Слева — тоже.

— А те, налево, это что, на кораблях огни? — спросил у Лузгина.

— Нет, на фортах огни — вот «Павел», а этот «Петр». Дышите, дышите свежим воздухом — скоро будете в какой-нибудь прокуренной кают-компании сидеть. Вспомните ещё эту прогулку!

Шли часа два, и огни крепости становились все ярче, все заметней. Выглянула луна, и снежная равнина скованного льдом залива стала бледно-голубой. Черный силуэт Кронштадта с гигантским шлемом Морского собора походил на дремлющего богатыря.

— А вон и «Петропавловск» на приколе! — указал Лузгин рукой на черную громаду корабля с гирляндой тусклых иллюминаторов по борту.

Скоро они уже стояли у самого борта боевого корабля, машина которого молчала, да и вообще в самой близи от линкора не ощущалось никаких признаков жизни внутри этого стального чудовища, наполненного людьми, снарядами, всем необходимым, чтобы в смертельной схватке на море сокрушить и пустить на дно любого противника.

— Николай Александрович, знаю, что вы пистолет с собою носите. Выньте да дайте на минуту мне, — попросил Лузгин, и, как только Николай подал ему браунинг, он принялся стучать рукоятью по клепаному борту линкора.

Скоро откуда-то сверху послышался чей-то ленивый голос:

— Ну ты, постучи еще, постучи — пальну из карабина, и не будет больше охоты стучать.