Любезный Ливанов!

Зная, как Вы все это время беспокоились обо мне, и испытывая к Вам искреннюю благодарность, решился наконец написать к Вам, чтобы между нами не осталось никаких недоговоренностей.

Это касается обстоятельств моего побега из варучанского плена – возможно, Вы сохраняете дурные мысли обо мне, чего бы мне решительно не хотелось, и потому я желал бы развеять их совершенно.

Спасение свое я ничем иным не могу объяснить, как только чудом, а это такая материя, которая у большинства людей ничего, кроме недоумения, не вызывает.

В полку лишь немногие поверили в мой рассказ – но в числе поверивших был г-н Алтынаев; возможно, только по этой причине меня не признали сумасшедшим. К примеру, доктор Щеткин прямо объявил мне на сей счет, что “сомневается”.

Главным преткновением всей истории стал человек, которому я обязан моей свободой и самой жизнью, именно Бураган, на которого поначалу все чрезвычайно ополчились, и г-н полковник даже заключил его под арест.

Как Вы знаете, Бураган считался у своего народа чем-то вроде шамана или черного колдуна. Будучи обижен мною при обстоятельствах, Вам известных, Бураган бежал в пустыню и встретил там некоего сморщенного старичка-варучанина, низкорослого и на одной ноге. Они побеседовали, не слишком долго, после чего заключили союз, и Бураган получил возможность провидеть будущее, вещать громовым голосом и вообще различными голосами, а также являться своим соплеменникам в величавом обличье.

Все это сделало Бурагана весьма значительной фигурой среди варучан, и он быстро возвысился в оазисе Наой, том самом, где решились выступить против нас. Бураган возглавлял мятеж – или, вернее было бы сказать, мятеж подхватил Бурагана на самый свой гребень и вынес, почти против его воли, прямо на наш полк.

Немирные варучане отыскали в пустыне несколько наших разбитых глайдеров и сумели их починить; кроме того, они отбили у Соя табун хороших лошадей и сочли себя на верху блаженства: теперь они были вооружены и готовы к сражению.

Бураган каждодневно обходил войско. За несколько месяцев он десятки раз заглядывал в каждое лицо и каждому предрекал его ближайшую судьбу.

Все дурные предсказания Бурагана всегда сбывались в точности, зато хорошие иногда оказывались ошибочными. Но странно устроен человек, любезный Ливанов! Отчего-то суеверные люди испытывают благоговение перед теми, кто предрекает им несчастья, и когда дурное настигает их, они неизменно приходят благодарить вестника беды. Дикарь может разрубить топором истукана, если тот не выполнил его просьбы, властелин может повесить гонца с печальной вестью, но никогда суевер не поднимет руки на мага со страшным пророчеством на устах!