Впрочем, отчаивался Гастон рано. Во время схватки лошадь Клипенштейна неожиданно споткнулась, ее хозяин не удержался в седле, и за здорово живешь д’Альбре прослыл победителем легендарного воина.

«Господи! — ужаснулся Филипп. — Теперь хвастовства-то будет!.. Нет, лучше сразу повеситься».

Приговор маршалов, одобренный королями, был так же скор, как и очевиден: сильнейшими рыцарями первого дня признавались Филипп Аквитанский, Тибальд де Труа, Эрнан де Шатофьер и Хайме де Барейро. Жребий определил, что сначала Филипп должен сразиться с Шатофьером, а затем граф де Барейро померится силами с графом Шампанским.

Трижды сходились Филипп и Эрнан в центре арены и трижды, переломив копья, расходились ни с чем. Наконец Филипп сообразил, что друг откровенно поддается ему, и так разозлился, что в четвертой схватке одержал над ним уверенную победу.

Хайме де Барейро без особого труда вышиб изрядно притомившегося графа Шампанского из седла. Как и подозревал Филипп, иезуитский отпрыск берег свои силы для решающих схваток.

А Тибальд де Труа, поднимаясь с помощью оруженосца на ноги, сокрушенно пробормотал:

— Безбожникам сам черт помогает.

— Ясное дело, монсеньор, — поддакнул оруженосец.

— Зато в поэтическом поединке ни Бог, ни черт не помогли бы ему.

— Ясное дело, монсеньор.

— Да этот тупица и двух строчек не слепит, — утешал себя Тибальд. — Он-то, наверняка, и читает со скрипом.

— Ясное дело, монсеньор.

— Нет, ты посмотри, какая идиотская ухмылка! Вот кретин, подумать только!.. Ч-черт! Кажись, я здорово ушибся…

По сему наступил кульминационный момент состязаний — в очном поединке Филиппу и графу де Барейро предстояло определить, кто из них станет победителем первого дня турнира.

Филипп занял свое место в конце арены и сосредоточился. Заиграли трубы, герольды понесли какой-то вздор о прекрасных очах, с надеждой и нетерпением взирающих на доблестных рыцарей. Наконец был дан сигнал к началу схватки, и двое претендентов на звание победителя во весь опор ринулись навстречу друг другу.

За какую-то секунду до столкновения Филипп привстал на стременах и резко выбросил руку с копьем вперед, целясь противнику в забрало. Сила и внезапность удара сделали свое дело — острие копья Хайме де Барейро лишь слабо чиркнуло по щиту Филиппа, а сам граф, потеряв равновесие, свалился вниз головой с лошади, несколько раз перекувыркнулся на траве и остался лежать неподвижным. Как потом оказалось, он получил легкое сотрясение мозга и сломал правую ключицу.

Зрители, от простолюдинов до вельмож, словно обезумели. Даже самые знатные и очень важные господа вскочили с мест, исступленно аплодировали и громкими криками приветствовали победителя, а восхищенные дамы срывали со своих одежд украшения и посылали эти трогательные подарки Филиппу.