С этими словами Филипп проследовал в соседнюю комнату, где при помощи Габриеля сбросил с себя верхнюю одежду и облачился в просторную бело-пурпуровую тогу — одну из пяти, подаренных ему императором Августом. Развалившись на диване, он сладко потянулся, широко зевнул и лишь тогда с удивлением заметил стоявшего в дверях д’Обиака.

— Чего тебе, Марио?

Парень растерянно заморгал.

— Я думал, монсеньор, что сегодня моя очередь дежурить в ваших покоях…

— И договорился с Беатой де ла Пенья, — понял Филипп. — Ладно, черт с тобой, оставайся. Когда она придет?

— В полночь.

— Вот в полночь и приступишь… мм… к дежурству. А пока ступай в гостиную и не вздумай подслушивать, иначе велю вышвырнуть тебя вон. Все понял? Теперь вон отсюда, пока я не передумал.

Д’Обиак опрометью выскочил из комнаты и плотно затворил за собой дверь.

Габриель пододвинул ближе к дивану стул и присел.

— Интересно, — произнес Филипп. — Как сейчас Маргарита?

— Очень расстроена, но довольно спокойна, — ответил Габриель, хотя вопрос был чисто риторическим. — Велела читать ей Новый Завет.

— О! Это серьезно… Стало быть, ты виделся с Матильдой? Как она?

Габриель понурился и промолчал.

— Бросил бы ты эту затею, дружок, — сочувственно сказал Филипп.

— Нет, — упрямо покачал головой Габриель. — Я добьюсь ее любви.

— Что ж, воля твоя…

Некоторое время оба молчали. Несмотря на усталость, с лица Филиппа не сходило озабоченное выражение.

— Наверное, вам пора ложиться, — отозвался наконец Габриель.

— А я и так лежу, — полушутя ответил Филипп.

— Вас что-то грызет?