Только на мгновение откинулся полог, и за это время Миронег смог различить в ярком, но каком-то мертвом свете, как по изумрудному лугу мчится на огромном белом коне обнаженный юноша с безумным взором. Конь скачет, не в силах перемахнуть через ограду, сделанную, на диво, из толстых бревен, искусно уложенных в круг.

Когда боль отпустила немного, став всего лишь пыткой, и темный полог в неведомое уже опускался, хранильник заметил, как над оградой поднялась огромная змеиная голова и с жалостью взглянула на безумного всадника голубыми человеческими глазами.

С болью пропала и богиня. Пропала, забрав с собой и невидимых прислужников, все это время удерживавших Миронега в неподвижности.

Но и освобожденный, он еще долго лежал, не в силах пошевелиться.

Конь его меж тем мирно опорожнялся в сторонке, нисколько не пораженный ни явлением богини, ни летающим черепом.

Как же все-таки хороша жизнь, в которой есть место только природным радостям: поесть, совокупиться, поспать!.. Только вот ведущего такое существование никогда не назовут человеком. Детство наше для того и дано, чтобы вытравить из души бездумную беззаботность. И проклятием ли было изгнание первых людей из рая, где добро оказалось неотличимо от зла?..

Миронег неверными еще движениями принялся собирать разбросанные вещи. Череп деликатно выждал, пока хранильник оденется, подсказав даже, где надо искать укатившийся за кочку правый сапог, и только после этого вновь заговорил:

– Хозяин может помочь своей собаке попасть в рай, пригласив в горницу; может заставить испытать муки ада, – или как там вы еще называете место, где вечно мучают? – выбросив за ворота… С рабом же такого не выйдет – там власть ограничена жизнью, не душой. Постарайся теперь понять, кто я перед тобой, и покорись!

– Говори, что тебе надо, богиня.

При всем желании Хозяйка так и не смогла почувствовать в душе Миронега хоть что-то напоминающее покорность.

– Ты или очень глуп, хранильник, или же гордыня затмила твой рассудок, – неуверенно сказала Фрейя.

– Надеюсь, что это не так, богиня, – возразил Миронег. – Ты же сама сказала, что я – мужчина. Нам свойственно чувство обладания, и покорившаяся женщина воспринимается как неотъемлемая от нас часть. Как рука, скажем, или то непонятное, что зовется душой… Можно ли подчиниться части самого себя? Должен ли человек слушаться приказов ноги или уха?.. Ты добровольно пришла, богиня, пожелав разделить со мной это необычное ложе. Теперь ты – часть меня. Я волен выслушать тебя. Выслушать, не подчиняясь.

– Почему Дий не утопил всех софистов в выгребной яме? – спросила непонятно для Миронега богиня.