Описанные события заняли не так уж много времени, и через пару часов маленький разведотряд вернулся в усадьбу Ропши, где Игорек, едва за ними закрылись ворота, тут же с облегчением содрал ужасно раздражавшую его фальшивую бороду, к ношению которой он, в отличие от особников, был совершенно непривычен.

Часа в два пополудни к воротам Ропшиной усадьбы подкатил открытый вместительный возок, в котором восседало полдюжины опричников. Они, опасливо взирая на часовых, демонстративно стоящих с мушкетами на изготовку, с непривычной вежливостью и даже некоторым подобострастием доложили начальнику караула, что прибыли по договоренности поморского воеводы с боярином Малютой Скуратовым для опознания казненного злодея. Начальник караула велел немедля распахнуть ворота и проводить карету дорогих гостей в глубь усадьбы, к одиноко торчащему посреди небольшой полянки плохонькому сарайчику.

Возле двери сарайчика стоял боец в обычной форме леших, при сабле и пистолях. Хотя слово «стоял» вряд ли в полной мере отражало его положение. Он опирался спиной и одной рукой о дверь, с трудом стараясь удержаться на ногах и не плюхнуться в траву. Вторая рука бойца была занята объемистой баклажкой, к которой он время от времени прикладывался. У стороннего наблюдателя не могло остаться никаких сомнений по поводу содержимого баклажки, наверняка имевшего лишь самое отдаленное отношение к ключевой воде.

Сопровождавший опричников помощник начальника караула, кивнув на бойца, шепотом произнес:

– Горе у сего несчастного: лучший друг предателем оказался и нынче утром расстрелян был. Так что поосторожнее с ним: горяч не в меру! Мы сами слово лишнее сказать боимся! – И, отступив за карету, крикнул пьяному дружиннику, охранявшему дверь сарая: – Фролушка, не серчай, тут по приказу воеводы нашего доблестные опричники государевы прибыли, дабы тело осмотреть! Впусти их, сделай милость, не бери греха на душу!

Фрол поднял голову, бессмысленным, как казалось, взглядом окинул выходящих из возка людей. Его внимание сразу же привлек один из них. Кафтан богатый, но явно с чужого плеча, надвинутая на глаза шапка, большая окладистая борода. Если не приглядываться, то, конечно, можно было и не заметить, что борода фальшивая, но для опытного глаза особника это было совершенно очевидно.

«Клюнули!» – усмехнулся про себя Фрол и забормотал заплетающимся языком:

– Вам тут что, представление скоморошье? Да этот предатель подлый все же дружком моим был… У него на пальце перстенек золотой да на шее крест серебряный… А вдруг пропадет? Давайте-ка кто-нибудь один, кто опознавать будет, в сарай пущай заходит, а остальные здеся со мной останутся пока!