Так и не дождавшись протянутой руки, она поднялась с земли сама. Счищая грязь с некогда белых доспехов, Жанна ядовито поинтересовалась:

– Встретили знакомого?

– Какого еще знакомого? – невнимательно отозвался я. Почудилось или нет, что та вон ветка шевельнулась не в такт остальным?

– Которому вы кричали «Гектор», – настаивала девушка.

Поистине, любопытство родилось раньше женщины.

– Я всего лишь призывал святого на помощь, – вяло отбивался я.

– Нет такого святого.

– Есть, раз помог!

На подобный довод ей возразить нечего, а потому Жанна отвернулась с надутыми губами. К счастью, из леса вынырнул красный от ярости «братец» Жак, как по команде, оба тут же начали переругиваться.

Вскоре вернулся наш конвой, гордый одержанной победой. Нападающих французы отогнали далеко в лес, многие из бургундцев ранены и убиты. Словом, у меня язык не повернулся указать, что охрану увлекли в лес специально, дабы без суеты и спешки прикончить главную цель, Жанну. Зато, будьте уверены, повернулся у Жака. Старший «брат» крыл отборной бранью всех подряд, начиная от барона и заканчивая последним из лучников.

Узнав, что я спас Жанну от верной смерти, барон позеленел, глаза из безмятежно-синих стали черными, как ночь. Остальные воины посматривали на меня с явным одобрением, а «братья» Жанны так и с любовью. Жак мудро опустил некоторые подробности, к чему всем знать, что я по имени окликал убийцу? Я зашивал раны, накладывал повязки и компрессы, а перед глазами стояло когда-то родное лицо.

Поднятый указательный палец явно означает, что Гектор в первый раз подарил мне жизнь. Насмешница судьба стягивает события во все более плотный узел, и мы с бывшим другом все чаще сталкиваемся лбами. А центр происходящего – Жанна.

– Клод, – тихо, одними губами шепчу я имя девушки.

Имя, что должен был навсегда забыть. Не существует такой графини Клод Баварской, есть лишь простая пастушка Жанна из почтенного семейства Арков. Но может ли простой рыцарь мечтать о сводной сестре короля Франции? Я горько усмехаюсь: мечтать-то он может…

На плечо опускается тяжелая ладонь, я невольно вздрагиваю, оглядываюсь назад. Надо мной навис высокий рыцарь с суровым лицом, поперек левой щеки тянется старый шрам.

– Господин барон просит перевязать ему руку, – басит воин.

Я молча иду за ним, тем временем оруженосцы с помощью лошадей оттаскивают на обочину рухнувшие деревья, освобождая дорогу. Барон восседает на старом пне метрах в пяти от дороги. Под ним постелен дорогой плащ, рукав камзола небрежно закатан, на предплечье алеет длинная ссадина. Недоумевая, зачем понадобился лекарь для царапины, на которые здесь не обращают внимания маленькие дети, я быстро и аккуратно обрабатываю ее.