— Так точно! — грянули солдатские голоса.

— Все, у кого остались митры, — скомандовал я перед тем, как встать на своё место в строю, — сменить на них кивера.

— Есть, — ответили мне три хриплых голоса.

— Кивера оставьте здесь, — сказал я, — заберёте после битвы.

Теперь начиналась самая неприятная часть нашей службы. По крайней мере, для меня. Стоять и ждать врага, пока тот изъявит желание показаться и атаковать. Самому в атаку ходить как-то не приходилось ещё. На сей раз ожидание не продлилось особенно долго. Не успело ещё солнце подняться над горизонтом и обрушить свои уже почти по-летнему жаркие лучи на пыльную землю, а уже застучали копыта. Вскоре появились всадники. Бостонцы носили странные мундиры, несколько похожие на те, что были на серых немцах. Короткие двубортные сюртуки с пелеринами и шляпы с эмблемами. Я видел подобные в трофеях у капитана Жильбера. На налобнике её красовались перекрещенные сабли. Вооружены бостонцы, как и всякие лёгкие кавалеристы, ружьями и саблями. И, похоже, стрелять в нас они не собирались, потому что правая рука у каждого лежала на эфесе.

— К бою! — скомандовал я. — Первая шеренга, штыки примкнуть, приклады в землю! Вторая и третья, заряжай ружья!

Вот чего нам отчаянно не хватало так это младших офицеров. Унтеров и фельдфебелей набирали из толковых солдат, а вот поручиков и прапорщиков было смертельно мало. В такие минуты это сказывалось особенно сильно. Приказ мой передавал солдатам только Кмит, которого поддерживали зычными голосами унтера и Роговцев.

Защёлкали выстрелы штуцеров, купленных мной после Труа у трофейщиков, в дополнение к тем, что мы добыли в битве. Несколько всадников выпали из сёдел, но атака не замедлилась. Ничего, главной целью для стрелков Ефимова будут пехотинцы, что идут на поддержку коннице, вот когда нарезные ружья соберут славную кровавую жатву.

— К залпу товьсь! — скомандовал я и тут заметил, что Кмит протягивает мне «Гастинн-Ренетт». Я усмехнулся, вспомнив, как делал это раньше, а до того, так же протягивал мне этот дуэльный пистолет мой первый командир покойный поручик Федорцов. — Спасибо, поручик, — кивнул я Кмиту, принимая оружие и горсть патронов.

— Огонь!

Я вскинул «Гастинн-Ренетт» и, не целясь, выстрелил. Залп не был особенно эффективным — не слишком хороши были мои гренадеры, вчерашние рекруты, да и гладкоствольные мушкеты скверно били на большие дистанции. Попасть в кого-либо с расстояния в два десятка саженей практически невозможно. Однако многие американские кавалеристы полетели через головы своих коней, да и животных было убито изрядно, и всадники их погибли под копытами скачущих следом.