Я забрался в коляску и кучер тут же щёлкнул кнутом над лошадиными спинами.

— И какая тайная миссия заставила вас, Ахромеев, вспомнить обо мне? — переняв его привычку, сразу перешёл к делу я.

— Мирные переговоры с Британией, — ответил он.

— Я-то к ним каким боком отношусь? — удивился я.

— А ты, Суворов, мой мундир не заметил? — не слишком-то вежливо ответил вопросом на вопрос Ахромеев.

— Вы в нём пол-Испании прошагали, — пожал плечами я. — Хотя Павловский гренадерский в кампании участия не принимал.

— А вот охранять наших посланников в Лондоне будут именно павловцы, — ответил Ахромеев. — Рота гренадер из, так сказать, моего батальона. Сам понимаешь, я там только числюсь, а командует батальоном командир первой роты. Однако охранять посланников будут именно они, чтобы оправдать моё присутствие.

— Я-то при чём? — всё ещё продолжал упорно не понимать я.

— О твоих личных качествах и везучести распространяться не буду, — сказал Ахромеев. — Главное, не это. Во-первых: кто-то должен всё же командовать гренадерской ротой охраны. Из меня линейный офицер, прямо скажем, никакой, а ты показал себя в Испании с самой лучшей стороны. Но есть и ещё одно. Присутствие постороннего офицера вызовет подозрение у британцев, и они обязательно отвлекутся на вас, в тоже время я смогу действовать вполне спокойно.

— По-моему, это называется подставить, — заметил я. — Чем вы, Ахромеев, занимаетесь постоянно. Я начинаю уставать.

— Вашим помощником будет Фрезэр, — не обратил внимания на мои слова Ахромеев. — Он теперь числиться поручиком Павловского полка.

— Ну, раз так, — спорить с Ахромеевым бесполезно, — тогда что мне остаётся. Когда отправляемся?

— Уже отправились, — усмехнулся Ахромеев.

— Как это отправились? — возмутился я. — А мои вещи? Оружие? Жильцов?

— Его в офицерском собрании перехватили, — отмахнул Ахромеев, — и посадили на дилижанс до Риги. Там мы все вместе садимся на корабль до Ревеля, а оттуда также в карете в Санкт-Петербург.

— Как у вас всё легко и просто на словах выходит, — мрачно усмехнулся я. — Вот только по дороге на нас трижды нападут, дважды попытаются отравить на постоялом дворе и ещё чёрт знает что произойдёт.

— Оставьте ваш пессимизм, — отмахнулся Ахромеев. — Мы же на родной земле.

Как не странно, Ахромеев оказался прав. Мы проделали наш длинный путь без каких-либо приключений. Он занял больше месяца, так что в столицу мы прибыли ближе к началу октября. Погода была просто ужасна. С утра до вечера шёл дождь, дороги раскисли и выходить из кареты просто не хотелось. Спрыгиваешь с подножки и оказываешься в грязи по самые колени. Мне было искренне жаль женщин из постоялых дворов, которые стирали наши с Ахромеевым бриджи и чистили мундиры. Наверное, из-за этого они и брали с нас столько денег. Благо, платил за всё Ахромеев, а точнее, как признался он, тайная канцелярия, выдавшая ему изрядную сумму на расходы, иначе мои средства быстро истощились бы, и в Санкт-Петербурге мне пришлось бы ходить в грязных бриджах и нечищеном мундире.