— Насколько я понял, речь идет о княгине Марии-Виктории Сардони.

— Как вы назвали ее? Княгиня Мария-Виктория Сардони? Очевидно, речь именно о ней. Ведь это она помогла тогда Скорцени в его погоне за Паломником?

— Какое-то участие она, несомненно,принимала.

— И какие же выводы после всей этой истории вы сделали, мой генерал? Сумели получить хоть какой-то доступ к телу этой новоявленной Марии Магдалины? Или хотите сказать, что и на этом фронте Скорцени обошел вас на половину корпуса?

— У нас есть человек, близкий к телу княгини Сардони. Сейчас.

— Неужели? И чем же он занимается, пребывая у тела этой

смазливой итальянки?

— Поисками кладов Роммеля.

— Чьих-чьих кладов?! — изумленно спросил Черчилль.

— Фельдмаршала Роммеля, известного нам по боям в Ливийской пустыне,

— Не надо напоминать, чем нам известен Роммель, кладоискатель вы наш! Лучше объясните мне, почему сокровища германского фельдмаршала этот ваш «суперагент» ищет у тела столь безмятежно прекрасной итальянки.

— Потому что путь к тайнам этих сокровищ пролегает через тайны тела княгини Сардони.

— Вот теперь я слышу доводы истинного разведчика! — коротко, но очень едко рассмеялся премьер. Однако тотчас же выдержал надлежащую паузу и уже совершенно спокойно спросил: — Считаете, что это реально? Лис Пустыни действительно мог не сдать награбленное им в Африке в казну рейха и кое-что припрятать?

— Самым пиратским образом, сэр.

— Заманчиво, конечно, очень заманчиво. Тем не менее сначала надо разобраться с «Евангелием».

…Однако разговор этот происходил несколько дней назад. А теперь перед Черчиллем лежал ворох всевозможных донесений, а также сообщений иностранных газет и радиостанций, из которых следовало, что Муссолини действительно схвачен был итальянскими партизанами в ночь с 26 на 27 апреля, когда пытался достичь швейцарской границы, примкнув вместе со своей немногочисленной свитой к двигавшемуся в том же направлении отряду германцев. К случайно оказавшемуся в том месте отряду.

Брать в плен или истреблять около двух сотен германцев командир этого партизанского заслона, понятное дело, не решился. Но условие, которое он выдвинул перед командиром гитлеровцев, было предельно простым и справедливым: в Швейцарию уходят только солдаты фюрера, к которым у партизан больше вопросов не возникает, итальянцы же остаются.

Ну а дальше начался спектакль, совершенно недостойный великого дуче. Вняв мольбам Муссолини, некий германский лейтенантик попытался спрятать его на дне кузова, прикрыв своей шинелью, однако во время обыска партизаны узнали своего незабвенного вождя и дичайшим образом возрадовались. Они пригнали дуче, как пойманного сельского воришку, в ближайшую деревушку Донго и заперли там в каком-то крестьянском доме.