– Разумеется, не угадаем, – поддакнул Квинт.

Он успел заметить, что их собеседница больше всего на свете гордится своим умом. И, как все женщины, обожает лесть.

– Он отправил меня в святилище Кроноса.

Квинт с Лапитом переглянулись. В приказе Триона не было ничего странного. Многие ученые поклоняются богу времени. Женщина вытащила из сумки небольшой флакон. Но, несмотря на малые размеры, она с трудом удерживала его в руках.

– Трион велел отвезти туда вот это. В бутылке – радиоактивная жидкость. Я должна вылить ее в священные часы в храме Кроноса. Знаете, что это означает? – Оба «репортера» разом замотали головой. – Время начнет метаморфировать и потечет вспять. Что вы думаете по этому поводу?

Лапит промолчал, а Квинт осмелился предположить:

– Богам не стоит близко приближаться к людям – это слишком опасно.

Их загадочная собеседница кивнула:

– Чистая правда. Но я не повезу эту бутылку в святилище. Я исчезну. Надеюсь, вы опубликуете мое заявление прежде, чем люди Триона меня найдут. Кстати, об этой бутыли и поручении Триона не стоит сообщать. Ни богам, ни людям. К счастью, боги здесь не появляются. Слишком высокий фон.

Что подразумевалось под словом «фон», ни Квинт, ни Лапит не знали.

Женщина поднялась, махнула рукой, будто небрежно мазнула по невидимому листу, вычерчивая вопросительный знак, и направилась к выходу. Мужчины, сидящие за столиками, провожали ее взглядом. Квинт развернул бумажку и пробежал глазами первую строчку. Прочел… и тут же вновь свернул записку.

– А ведь ты не репортер, Лапит, – сказал он, глядя на дверь, в которую только что вышла их странная знакомая.

– Как и ты, – отозвался старик.

Лапиту не хотелось читать таинственную записку. У него было нехорошее предчувствие.

– Кому ты служишь, Лапит?

– Богам.

Квинт скривил рот, давая понять, что оценил шутку.

– А я – первому префекту претория. И что же нам делать?

Лапит наконец развернул листок и прочел. Почерк был мелкий, убористый, но четкий. По мере того, как Лапит читал, остатки волос у него на макушке вставали дыбом. Предчувствие не обмануло старого фрументария.

– Мы с тобой оба подонки, Лапит, как и положено быть фрументариям. Иначе не выжить. Но нам придется пойти в «Акту диурну» и передать послание. Клянусь Момом, покровителем свободы печати, это единственный выход.