– Благодарю тебя, гений кухни, ты всегда был очаровательным существом. Знал свое дело, что само по себе замечательно. И ведал не так уж мало. Недаром твои собратья решили тебя прикончить.

И гений Империи исчез, оставив в воздухе слепящий платиновый след, который спустя мгновение растаял.

– Официант! – срывающимся голосом выкрикнул гений кухонных работников.

Юноша в венке из свежих роз тут же возник возле его стола.

– Немедленно весь список блюд. Сейчас же! – потребовал красавец-гений, стуча серебряной вилкой по золотому кубку.

– Весь список! Помилуй, доминус. И десять человек не смогут съесть!

– Все блюда, какие только есть на кухне, – не терпящим возражений тоном приказал гений кухонных работников. – Мне кажется, что сегодня я ем в последний раз.

IV

Элий вернулся на виллу в Никее после полудня. Он не помнил, как приехал. Может, кто-то довез его? Ему казалось, что да… механик с колонки вызвался отвезти его обратно. Часть дороги Элий спал или бредил и очнулся, сидя на ступенях террасы. Кажется, он видел Марцию. Он даже говорил с нею… И, о боги! Он отказался от нее.

Да, точно. Она заставила его выбирать. Чтобы всякий раз, вспоминая, он упрекал себя – не ее. Он не знал, за что она ему мстила. За то, что всегда он хотел невозможного? Или за то, что он был таков, каким был?…

Появился Кассий, дал ему выпить горсть таблеток, как будто таблетки могли помочь. Элий заснул, сидя на ступенях террасы. Во сне он вновь разговаривал с Марцией – она задавала ему какие-то дурацкие загадки, и он не мог ни одной решить. Тогда она превращалась в сфинкса и говорила: «Тоже мне энигма!» И хохотала, открывая огромный зубастый рот, но даже в образе монстра она была прекрасна.

Во второй раз он проснулся в своей комнате. Элий долго смотрел, как солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую зелень, скользят по стене. Он помнил, что в его комнату солнце заглядывает к вечеру. Значит, уже вечер. Летиция дремала в плетеном кресле. И солнечный луч медленно подбирался к ее склоненному лицу.

– Сколько часов я спал?

Летиция вскочила и затрясла головой, смеясь. Счастливая, она умела смеяться.

– Тебе лучше, да? Сердце не болит?

Элий ощупал грудь. Сердце почему-то не болело. Его просто не было.

Летиция убежала. Опять так же легко, невесомо, будто ветерок ее нес, а не резвые ноги. Хорошо быть легкой, как воздух. Элий взял со стола чашу с водой. Вода горчила. Вода из чистейших родников горчила. Это не к добру. Все не к добру. И боги не всемогущи. И Космический разум, управляющий вселенной, вел мир не к добру, и не добр был к каждому отдельному человеку. Космический разум уступает злу, болезни, пороку. Он уступает каждого из нас по очереди, как фигуры в неведомой игре. А мы сражаемся за него. Преторианцы загадочного императора, которого никогда не увидим на поле боя. Почему он не придет? Может быть потому, что рядом с ним мы утратим свою значимость? Или человеческий глаз не способен его узреть, как человеческий разум не в силах понять? И только боги порой разговаривают с ним.