– Да, да, Пилат омоет руки, будто захочет смыть с них кровь невинной жертвы, – подхватила Береника.

– Я никогда не был в Иудее, – признался Серторий. – Как я смогу описать эти места?

– Какое это имеет значение? Другие там тоже не были. Напишешь, как представляешь эту землю ты. Наш философ будет рассказывать занятные истории с поучительными выводами.

– Что-то вроде басен Эзопа? – усмехнулся одной половиной лица до того молчавший Марк.

– Может и так… но нечто другое. А ты, Серторий, подыщешь у философов для него афоризмы, которыми так славился Эпиктет.

– Без труда. Вот к примеру мне один сразу пришел на ум.

«Питтак, оскорбленный одним человеком, мог наказать его, но отпустил со словами: «Прощение – лучше мщения». Первое свойственно людям добрым, последнее – злым» [75]. А когда Эпиктета спросили, чем можно мстить своему врагу, он сказал: «Стараться сделать ему как можно больше добра».

– Неплохо. Нашему философу подойдет. Однако форма! – вмешалась Береника. – Обрати внимание на форму. Форма должна быть совершенной. Тогда каждое слово обретет удесятеренную силу. С Эпиктетом все понятно. Тут все строго, как в геометрии Евклида. А нам надо придумать такую фразу, которая вызовет бурю протеста и одновременно ощущения высшей правоты. Это будет действовать, как магия. Все должно быть примитивно и одновременно сложно. Две крайности соединим вместе Вспомни Ликурга, как он перевоспитал своего мучителя, который выколол ему глаз. Чтобы мог сказать Ликург?