«Веселая толстушка-пышка и натуральная Снежная Королева! – улыбчиво прокомментировал внутренний голос. – Ты, братец, как хочешь, но мне эта полненькая больше по душе! Не нравятся мне холоднокровные и равнодушные особы…»

– Сэр Александэр, сколько лет сколько зим! – громко завопил Лаудруп, широко разводя в стороны свои длиннющие руки. – А ведь ты не забыл скромного шкипера «Короля»! Мой подарок – серьгу заветную – до сих пор носишь в ухе…

Выпустив Егора из своих крепких объятий, датчанин торжественно представил своих спутниц по морскому путешествию:

– Вот эта неземная красавица – моя жена Гертруда, образец разумности и невероятной серьезности! – При этих словах толстушка громко прыснула и смущенно спрятала свое покрасневшее личико в пышные кружева широкого рукава платья, а Лаудруп, даже не моргнув глазом, продолжил: – Ты, сэр Александэр, можешь называть ее Гердой. А эта, на мой взгляд, чрезмерно худющая девица является младшей сестренкой моей добродетельной супруги. Зовут эту высокомерную особу Матильдой, для своих – Матти… Не понимаю почему, но все мужчины, поголовно, считают сию девицу небесной красавицей и ужасно теряются в ее присутствии. Например, вчера после обеда, через три с половиной часа после того, как «Король» надежно забрал якорями местный грунт, к нам с визитом вежливости пожаловали два русских генерала с очень смешными именами. Один назвался Аникитой, а другой – Автономом. Солидные такие генералы, матерые, а в присутствии нашей худосочной Матильды начинали густо краснеть и заикаться сильно. Чудеса, да и только! Вот, смотрю, уважаемый сэр Александэр, и один из твоих юных друзей уже сражен в самое сердце меткой стрелой купидоновой…

Егор обернулся: Ванька Ухов («Может, стоит его наградить давно заслуженным прозвищем – „Теркин“?» – въедливо поинтересовался внутренний голос) был откровенно спокоен и благодушен, а вот Фролка Иванов… Краснел, бледнел и усиленно пялился в сторону, где, среди низеньких свинцовых волн, черные балтийские тюлени увлеченно играли с пустым бочонком из-под дешевого португальского портвейна.

– Судя по всему, ты, поручик Фрол Иванов, владеешь речью английской? – удивленно спросил Егор.

– Владею, Александр Данилович! – честно признался Фрол. – Мы с Яковом Брюсом, моим прошлым господином, вместе занимались этим языком. У меня даже лучше получалось. Так учитель говорил иноземный, а господин Брюс – сильно гневаться изволили, даже заехали мне в ухо нешутейно…

– А где же, уважаемый капитан, твой сынок? Сколько ему сейчас лет? – вопросительно огляделся по сторонам Егор.