Теперь, после новокаина внутримышечно, лицо старика уже приобрело живой, розоватый оттенок.

– Давай еще укольчик, и поспишь немного – стресс снимешь…

– Давай! – Афанасич с готовностью подставил руку для укола: он, как и все старики во все времена, любил на самом-то деле лечиться, но стеснялся на людях расслабиться.

Игла вошла в вену, и дед тут же, блаженно улыбнувшись, поплыл к забытью… Внезапно он, вспомнив что-то, встрепенулся:

– Вопрос хотел тебе задать… Семейного свойства…

– Спи, Афанасич… Тебе надо поспать хоть часок…

Глаза Афанасича закрылись, и он быстро стал проваливаться в сон…

* * *

– Им это тоже стоило многих жизней… – удовлетворенно константировал Чунгулай, выслушав доклады раненых, уцелевших в бою батыров. – Это не колдовство, а великое мастерство! – Помолчав, Чунгулай добавил задумчиво: – Они расслабились… – Он повернулся к нойонам резервных отрядов: – Что стали? В бой!!!

* * *

– Опять повалили! – крикнул кто-то со стены.

Коля кивнул. Двое, подхватив Афанасича, сняли его с ящика пулеметных патронов. Поднатужившись, Коля закинул ящик наверх, на настил.

– Последний ящик… – Он повернулся, что-то, видимо, решив: – Олена, – Коля взял за локоть девушку, склонившуюся над спящим Афанасичем: – Послушай… Не девичье это дело, но больше некому, – сама видишь!

Олена молча кивнула: все ясно без слов!

– …Поставь растяжку в подземном ходе! Ты знаешь, растяжка? Я объяснял всем, помнишь?

Олена молча кивнула.

– Поставь поближе к нам, около темницы. Когда их набьется полный ход – от леса и досюда… В подземном ходу будет много татар… Поняла?

Олена молча кивнула.

– Ты знаешь, где гранаты на складе?

Олена молча кивнула.