– Та-а-ак… – протянул Коля. – Ты т о ч н о знаешь?! Может ошибка какая?

– Мне товарищ написал, с Дальневосточного. Он служил с ней рядом.

Майор переводил непонимающий взгляд с одного на другого, а потом вдруг вник. Кивнул сам себе и поставил в ряд три рюмки. И молча всем налил. И они выпили не чокаясь…

'Такая вот война…' – подумал Ильченко. И так больно ему стало… И хорошо, что никто не услышал этой боли. Он отвернулся…

– Ну, а ты когда успел? – спросил Владимир, мгновение спустя, Колю, кивнув на Золотую Звезду.

– Указом от двадцать девятого августа, за таран, – просто ответил тот. – А старлея, месяц назад дали.

– Таранил, значит, – сказал Владимир. – Пропеллером?

– Не-а… На скорости консолью рубанул по крылу. И сам тоже упал… Там такое было! Слыхал, как они на Владик ходили?.. По сотне бомбардировщиков за раз! И сотня истребителей в прикрытии. Такая мясорубка была!.. Вовку Малахова помнишь?

– Ну.

– Расстреляли в воздухе, когда он на парашюте выбросился из горящей машины.

– Сволочи!

– Я у самой земли открыл, все никак не мог вращение остановить, а то и меня бы тоже, наверное, – сказал Коля.

– Такая вот война, – сказал Ильченко и опять отвернулся.

А что тут еще скажешь… И не надо.

Владимир налил всем и встал. Как самый младший по званию из присутствующих, он поднял тост:

– З а С т а л и н а!

И все встали…

– З а С т а л и н а!!

И слова эти разнеслись по залу глубокой, низкой волной. И посыпались стулья, падая. И все вставали, один за другим. И все поднимали рюмки и бокалы. Ребята повернулись к залу. И Золотые Звезды засверкали на их груди…

– З а С т а л и н а!!!