В. Ш.: Нормальная демографическая структура научного сообщества – это пирамида. А сейчас есть молодые до 30 и есть люди, которым за 65, а то и за 75. Между ними – от 35 до 50 – провал. Пока еще очень многое держится на старшем поколении. Но когда этот старший слой уйдет, я не знаю, что будет. Хотя у нас очень часто молодой человек зарабатывает больше, чем его начальник. Руководство института понимает, что семидесятилетнему профессору, который имеет жилье, пенсию, у которого дети выросли, можно платить по минимуму, и он будет продолжать работать, а если тридцатилетнему сотруднику не платить более или менее достойно, то он уйдет.

Ф. Г.: Я пришел в ИТЭФ еще студентом в 1993 году, и за семь лет в нашей лаборатории не осталось ни одного студента. Они защищали диплом и уходили. Впрочем, сейчас есть три сильных молодых человека. Держимся за них изо всех сил. Если их не будет, то можно закрываться. Но все же деньги не главное. Если бы мы могли поставить перед всеми молодыми специалистами задачи, которые зажгли бы их, то деньги уже не играли бы такой роли. Мы в нашей лаборатории можем поставить такие задачи. Потому что мы – теоретики. Надо понимать, что мы наряду с математиками – самые «дешевые» ученые, у нас нет огромных расходов на оборудование и материалы, как у наших коллег-экспериментаторов. И поэтому неудивительно, что все основные экспериментальные программы, которые осуществляются в институте, проходят в рамках международного сотрудничества с научными центрами Европы, США и Японии, где мы занимаем вполне серьезные позиции. Например, один из сотрудников нашего института, Андрей Голутвин, был недавно избран руководителем эксперимента LHC в ЦЕРНе, который объединяет почти 900 человек из 50 институтов, представляющих 17 стран. Это большой успех.

В. Ш.: На мой взгляд, показателем успешной работы соответствующих государственных структур должно быть количество вновь созданных рабочих мест в сфере науки, привлекательных на мировом рынке интеллектуального труда. Наука глобализирована, и в мире хорошо известно, сколько в различных сферах на разных ступенях демографической научной лестницы стоит работа специалиста, от аспиранта до профессора. Эти цифры примерно одинаковы во всем мире. И если мы претендуем на науку мирового уровня, мы должны иметь рынок научного труда мирового уровня. Большой или маленький – на сколько денег хватит. Тут важно все: и зарплаты, и вложения в материальную базу, и инфраструктура. И чиновник, отвечающий за науку, должен будет показать, например, сколько людей с Запада приезжает в Россию работать. А пока мы видим только препятствия даже для работы у нас молодых ребят из Украины и Белоруссии. Проблемы и с допуском, и с гражданством. Им легче уехать в США, чем к нам.