* * *

Валентин лежал на кровати и не мог заснуть.

Что за родственники ему попались?! Жульё! То ли дело Росава. У отца не жена, а золото. Близких родственников нет, зато дальние все, как один работящие,

честнейшие люди. Фёкла у Валеры образец для подражания. Отец на неё молится. Все сельское хозяйство на ней.

Хорошо Светка ему глаза на Веру открыла. Какая всё-таки она баба умная! Сразу всё видит. И доходчиво объяснить может. Взять Росаву, или приказчика Никиты. Вроде то же самое говорили, но им не веришь. А Светка убедительна!

Жаль, что она к Мышкину ушла.

Валентин заснул. Не успел додумать.

Глава 35.12. Полное фиаско.

Первая странность литовской войны проявилась в начале зимы. К Олегу-Муромцу приехал посол от Удалого с предложением выступить вместе. Соединить войска в Любече, на территории черниговского княжества. Подняться по Березине. На реке Вилия соединиться с минскими войсками. И вместе начать войну с Литвой. Для Чернигова это была короткая, удобная дорога, для Галича двести километров лишнего пути. Олег, внешне, с восторгом согласился, но задумался. Сообщил Коробову. Тот не понял хитрости Удалого. В конце января в Чернигов привел полки Никита. И свои, и Светланины. С обозом, интендантами, конюхами получилось двадцать две тысячи. Но воевать будет только двадцать. Ровно столько, сколько определено договором с Ригой.

Войско разделилось на две части: опытные вояки из Новгорода и Мурома, новобранцы и кочевники из Чернигова и Карачева. Первые смотрели на вторых с презрением, вторые щеголяли лучшей экипировкой и дисциплиной. Олег посмотрел на уже готовый конфликт и предложил Никите помощь.

– Хочешь, забирай сотню рыцарской конницы. Как только новгородские разбойники, или мои земляки откажутся повиноваться, ты их сразу на копьё.

– Я из половцев пять сотен лучших отобрал. Теперь у меня есть военная полиция. В дороге уже попробовал. Северские с вятичами что-то не поделили. Полиция два десятка на месте уложила. Две сотни для вида выпорола. И тех, и других.

– Безжалостен ты, друг мой, – удивился Олег.

– Молодежь! Она по-другому не понимает.

* * *