Последний разговор Никиты с Коробовым об эпидемии чумы получился пустым. Реликтовый природный очаг чумы на Русской равнине, четырехугольник с углами Великие Луки– Вологда– Кострома-Смоленск, дал о себе знать мором. Только в

Смоленске погибло более тридцати тысяч человек. Пока не проявил себя Северо-Западный очаг чумы (Псков, Изборск и Новгород). Коробов отделался киванием на Европу. Последние сто лет там активизировалась проказа. Эпидемическая ситуация с этой малозаразной болезнью стала столь катастрофична, что в целях общественной профилактики церковь стала устраивать убежища для прокаженных. В этом году умер Людовик VIII, он завещал для прокаженных десять тысяч ливров. Лепрозориев насчитывалось уже более двух тысяч.

– Никита, кому сейчас легко? – вопрошал Коробов.

– Дядя Володя, ты сейчас, хотя бы, понимаешь, что наши планы противостоять монголам рушатся? Неурожай и чума не дадут подняться с колен! Даже объяви мы всеобщую мобилизацию и собери миллионную армию, триста тысяч монголов-профи уничтожат эту армию также легко, как стотысячную.

– Ты не видишь позитива. Страна становится единой. У каждой семьи есть достаточно земли. Ремесленники процветают.

– Все три тезиса спорны. Страна говорит на разных языках, верит разным богам. Крестьянам не нужна своя земля. Они хотят иметь возможность взять в обработку любую пустующую землю. Процветают не ремесленники, а купцы и церковь.

– О последней я хотел поговорить особо. Либо она выполняет договоренности и не

лезет в мирские дела, либо становится объектом налогообложения. Сотня монастырей даст нам неплохую прибавку в бюджет. Можно дезавуировать договор, так как церковь его не выполняет, и забрать, отданные монастырям, земли, – Коробов был настроен решительно.

– В одном только Киеве шестнадцать монастырей. Нужно начать переговоры с попами. Архиепископ Антоний проверяет нас на вшивость. Наши решения полностью соответствуют традиционным представлениям земледельцев о том, что «земля Божья» и принадлежит тому, кто ее обрабатывает. Нигде не сказано, что земледелец может захватывать любую свободную от обработки землю, выжигать лес, распахивать пастбища, – Никита соглашался с дядей, но сердце было неспокойно. Рано или поздно оседлых людей повяжут долгами, превратят в арендаторов, а затем в крепостных. Архиепископ Антоний это видит, поэтому протестует против, формально человечной, политики властей.

– Мне нужно пятьдесят тысяч человек для строительства еще одной крепости на Днепре.

– Осенью закончены посадки лесополос. Высаживать больше не будем. Забирай их. Можно ещё навербовать в северных землях. Валентин будет забирать только молодых мужчин, тебе сгодятся и старики, и подростки. Ты на пару с сыном уничтожишь всё мужское население севера.