– Зачем столько вещей. Владимир Александрович, как Вы собирались их на себе тащить. Вот этот таз зачем? Ведро ладно, пригодится, но таз! А этот женский пуховик с лисой?!

– Это мой пуховик. Скоро зима, он совсем легкий, – забормотал Коробок.

– Скоро! Зима? Сейчас максимум июнь.

– Откуда это видно?

– Видно. Невооруженным глазом. Трава, листва. В конце концов, по солнцу, – поддержал Олег напарника.

– Лишние вещи сменяем на лошадь и продукты, – упирался Коробок.

– Да у Вас золота и серебра по два килограмма припасено!

– За золото убьют. Нельзя показывать, – заосторожничал Владимир Александрович

– Через полчаса будем у Дона. Там сделаем привал, подумаем. Может, нам удастся сменить двуногую лошадку на обычную, – поддержал Коробка Олег.

– Я эту сволочь придушу на стоянке. Затащил нас в прошлое. Пользы от него никакой, – шипел потихоньку Женя.

– Нечего было ногами бить, я бы сейчас половину груза нес, – оправдывался Коробок.

– Я говорил старшему, надо гранатами квартиру забросать. Чистоплюй. Сам дома сейчас сидит, водочку пьет, наверное. С женой, детьми, – захлюпал носом Женя.

Командир группы захвата целые сутки сидел на работе. Писал объяснения. Отвечал на неприятные вопросы. Со званием он уже распрощался. Из него решили сделать козла отпущения.

На привале, у реки, Коробок вынул единственную фляжку с коньяком. Показал Олегу. Тот кивнул головой, забрал и передал Жене.

– Тут немного, двести грамм, выпей. Чуть отпустит, дальше ты должен справиться сам.

– Я справлюсь, напарник. Всё так не вовремя. Маринка подумает, что погиб.

– Через месяц будем дома, не горюнься. Владимир Александрович, Китин нам поможет?

– взялся за старое Олег.

– Я объяснял. В Питере есть «якорь» для перехода в 1894 год. Но, думаю, Китин не будет рисковать. У него вся семья там. Куча денег. Даже винтовки наши хранятся там. Китин только не знает, где именно, – обреченно произнес Коробок.

– Но шансы есть, – с нажимом, скорее не спрашивая, а, утверждая, сказал Олег.