56

56

Октябрь 1943 года. Германия.

В окрестностях Падерборна.

Гиммлер вздохнул и на какое-то время вновь уткнулся лбом в боковое стекло.

Скорцени тоже готов был уткнуться в стекло со своей стороны. Встреча с гостем рейха оставила на его душе отвратительнейший отпечаток. Ничего, кроме безысходности. Которая обычно вызывает у него не страх, а ярость.

— Наверное, потому, что все плохо именно настолько, — сказал он, не отрываясь от стекла, — насколько нам с вами это уже прекрасно видится.

— Или еще хуже.

— У них там, судя по всему, неплохие контактеры и предсказатели. Консул Внутреннего Мира наверняка делился какими-то прогнозами?

— Весна сорок пятого.

— Он так и сказал: «Весна сорок пятого»?

— Дал понять, что времени у нас осталось в лучшем случае до весны сорок пятого.

Гиммлер остервенело покачал головой, словно пытался вырваться из полупьяных-полусонных бредней. Он не мог, он попросту отказывался верить в подобные предсказания.

— Это ужасно, Скорцени. Столько лет борьбы, столько усилий и крови, столько растраченных иллюзий и похороненных надежд. Но нам хотя бы удастся заключить с русскими и англичанами мир? Рубежи Германии отстоять нам удастся?

— Нет.

— Хотя бы те, прежние?

— Нет.

— Неужели?.. То есть вы хотите сказать, что?.. — То, что должно было последовать за этими недомолвками, казалось Гиммлеру настолько страшным, что он так и не решился облачить его хоть в какую-то словесную формулу.