— Слишком категорично утверждаете, что человек не может свалиться с неба, — сдержанно заметила новоявленная хозяйка виллы. — Анализ необычной ситуации всегда требует необычных, неординарных подходов. Ну а во всем ином вы жестоко логичны.

— Не знаю, не знаю, сеньора. До сих пор все происходило наоборот: люди уходили на небо. Появлялись же они на земле совсем иным способом, — по-солдафонски рассмеялся капитан и, поблагодарив за угощение, поднялся. — Мне пора, господа, — молвил он, ударяя ногтем указательного пальца по огромным часам, тикающим на его руке, словно мина с часовым механизмом, которая вот-вот должна взорваться. — Нам всем пора, господа, — многозначительно добавил он.

64

64

Февраль 1939 года. Перу.

Вилла «Андское Гнездовье» в окрестностях Анданачи.

Следующую ночь Теодор и Норманния провели в залитой лунным сиянием постели. Это была ночь любви, во время которой они ни словом не вспомнили ни о проводившем ночь в своем рабочем кресле докторе Микейросе, ни об Оливейре, вообще ни о ком, с кем им пришлось иметь дело в эти андские дни, и ни о чем, что здесь в эти дни происходило. «Настоящий диверсант, — учили их когда-то в диверсионных школах, — это человек, который умеет прощаться с прошлым и не боится встречать удары будущего».

— Ты хотел бы остаться здесь навсегда? — спросила Норманния после того, как, устав от утренних ласк, они откинулись каждый на свою подушку и истомно закрыли глаза.

— Есть люди, которые молят судьбу о постоянстве и способны умирать в смертельной тоске, вызванной любыми переменами; и есть люди, которые смертной тоской боятся, постоянства и молят судьбу, чтобы та позволила им умереть в дороге или во время очередной авантюры. Так вот, я принадлежу к этим, последним.

— Самое ужасное заключается в том, что и я тоже, очевидно, принадлежу к ним, — томно вздохнула Норманния.

— В таком случае мы родственные души.

— Что, к сожалению, проявляется не только в мании бродяжничества, мой Полярный Барон, — вновь потянулась к нему фон Криффер, но в это время в дверь постучали и один из охранников, не дожидаясь реакции хозяев виллы, прокричал:

— Сеньор Кодар! Вас к телефону! Срочно! Из Лимы!

— Дело не в Лиме. Кажется, о нас вспомнили в Берлине, — ворчал фрегаттен-капитан, с истинно солдатской быстротой бросаясь к одежде.

— Или же продолжила свои исследования криминальная полиция, и теперь нас не может забыть местная контрразведка, — заметила Норманния, все еще пребывая под впечатлением от разговора с капитаном Баррасом и изложенной им истории, связанной с исчезновением тела Оливейры.