— Там, за этими высотами, начинается ровное поле, — говорил фон Бутов. — Данные аэрофотосъемки у вас есть — вдоль речки отрыты окопы полного профиля с дзотами, в лесу позади пехоты стоят пушки и, вероятно, танки. Я очень рассчитываю, что русский генерал бросит танки в контратаку, и тогда мы сможем перестрелять их, а потом на плечах отступающих ворвемся на позиции артиллеристов.

Штайн, удрученный потерями во вчерашней неудачной атаке, мрачно буркнул:

— Зимой в Гранитном я тоже ждал, что русские на новых танках полезут в атаку, а я буду щелкать их, как в тире, огнем из укрытий. Но этот негодяй ночью обошел меня, а с фронта в темноте атаковали средние танки, и я потерял в уличных боях половину машин. А когда мы отступили из окруженной деревни, оказалось, что дорога отрезана новыми ИСами, которых наши снаряды даже в упор с трудом брали.

— Постарайся сегодня взять реванш, — равнодушно посоветовал Винцер. — И не подставляйся.

— Вот именно, не подставляйтесь, — строго потребовал фон Бутов. — Наверняка там фланкирован каждый квадратный метр. И не забывайте, что в опорном пункте могут оставаться неподавленные пушки. По местам, господа.

Пехотинцы уже бежали по разминированным дорожкам, следом за ними ползли штурмовые орудия. Артиллерия русских развила немыслимую скорострельность, тяжелый снаряд поджег головную самоходку. Остальные заметались под обстрелом, тяжелые машины покинули безопасные тропинки, и одно за другим два орудия подорвались на каких-то сверхмощных фугасах. Кампфгруппа с потерями преодолела минное поле, пехота развернулась для атаки, позади взводных цепочек разворачивались самоходки и батарея минометчиков. Пришло время выдвигаться танкистам, и фон Бутов отдал приказ подразделениям.

Когда головные танки приблизились к разминированным проходам, стало понятно, что первая атака захлебнулась. Перепаханные снарядами и бомбами холмы вокруг Любани огрызались огнем, и немецкая пехота залегла. Штурмовые орудия стреляли по вражеским позициям, и русские противотанковые расчеты стреляли в ответ. В паре километров правее «Матильды» британских эсэсовцев горели на минном поле, но продолжали ломиться через поле, обходя Любань с востока.

Панцер-унтер-офицер Хорст Кинкель, наводчик в танке фон Бутова, произнес, покачивая головой:

— Без нас они не справятся, — затем добавил: — Надеюсь, что мы справимся.

«Справимся, — подумал Гюнтер. — Разумеется, мы возьмем эту деревню и продвинемся чуть дальше. Прорвать первую линию обороны за три дня боев — не тот результат, каким стоит гордиться. А что потом?» Он не сомневался, что тыловая позиция русских уже подкреплена резервами, включая танковый корпус фронтового подчинения и отдельные полки тяжелых самоходок. Именно там, на второй полосе, танкистам предстояло встретиться с бронетехникой большевиков. От них требовалось преодолеть 5–8 километров под огнем артиллерии, упереться в позиции несгибаемой пехоты НКВД и получить удар в челюсть от собранных в кулак танковых соединений. Там и решится исход сражения.