— Оставь против деревни легкие танки, а «тигров» бросаем на подмогу Штайну.

В ответ Эрнст произнес грязное богохульство и сообщил, что на его участке тоже появились «тридцатьчетверки» и самоходки, которые внезапно возникли из-за стены дождя и открыли огонь практически в упор.

Примерно через час ярость дождя ослабла, восстановилась видимость, и стали видны десятки горящих по всему полю танков. На каждый подбитый «тигр» приходилось два-три горящих Т-34, кроме того, стороны потеряли примерно поровну легких машин. Тем не менее под шумок танковой свалки русская пехота отбросила немецкую к самой кромке минного поля. Английские эсэсовцы вообще отступили на исходные позиции, понеся тяжелейшие потери.

Тысячи тонн пролившейся с неба воды превратили грунт в грязную лужу, в которой пробуксовывали гусеницы. Солдаты с винтовками и пулеметами лежали в этой грязи, расстрелявшие боекомплект танки оттягивались за линию пехоты. Затем и пехотинцы стали отходить, потому что не представлялось возможным оборудовать позицию в полужидком глиноземе.

Когда ветер унес грозу и засветило палящее солнце, снова началась артподготовка. К трем часам дня фон Бутов и Ханштайн после недолгой артподготовки снова повели в атаку свои подразделения. Деревня была захвачена в сумерках ценой десятка танков и двухсот убитых немцев. Небольшие группы русских смогли отступить к следующей линии траншей, оборудованной в километре к северу от Любани.

Уже в темноте на командный пункт приехали командир 48-го корпуса Отто фон Кнобельсдорф и командующий 4-й танковой армией Герман Гот. Пушки и гаубицы большевиков методично обстреливали расположение полка. Критически осмотрев поле, с которого удалось эвакуировать лишь половину подбитых танков, генералы мрачно переваривали рапорт фон Бутова о потерях. После затянувшегося молчания, покосившись на неблизкий разрыв, фон Кнобельсдорф угрюмо резюмировал:

— При таких темпах мы останемся без танков через восемь дней. А ведь мы прорвали только первую армейскую полосу обороны.

— Еще два дня — и вы прорвете вторую полосу, — сказал Гот. — Дальше к северу, на фронтовом рубеже стоит свежая армия. И ровное поле на линии Бобруйск — Ясень. Манштейн уверен, что большевики сосредоточат там свои танковые резервы. Он рассчитывает за два-три дня вывести в тот район корпус Хауссера, навязать сражение, уничтожить русские танки, а затем решительным рывком пробиться далеко на север.

Насупившись, командир корпуса произнес раздраженно:

— Вы же понимаете, что мой корпус уперся левым флангом в армию Катукова. Мне понадобится несколько дней, чтобы разбить эту танковую армию или хотя бы оттеснить к северо-западу.