[Как ты считаешь — это то, что нужно? Что-то добавить/убавить? Могу, если хочешь, накатать и по-другому. Читая это примечание, ты можешь засомневаться, но я верю во все, что написал. — Л.]

[Как ты считаешь — это то, что нужно? Что-то добавить/убавить? Могу, если хочешь, накатать и по-другому. Читая это примечание, ты можешь засомневаться, но я верю во все, что написал. — Л.]

* * * * *

От: "Смит" ‹anovak@strongwomanstory.org› Кому: lnovak@inetrognome.net.au Тема: Спасибо Хорошо. Спасибо. Правда, большое спасибо. Я тоже верю — каждому слову. Хочу лишь добавить следующее: «Если данная работа не увидит свет, это станет потерей не только для истории литературы и байроноведения. Прежде всего, это нанесет урон нашему представлению об Аде, сведения о которой значительно более скудны, нежели о Байроне. В этой работе (произведении? повести? замысле?) она сотрудничала с покойным отцом, в результате чего оба предстают для нас гораздо яснее — в особенности сама Ада». Годится? Таких понтов, как у тебя, мне взять неоткуда. Я так этому и не научилась. Или к тебе это само пришло? Фотографию скоро вышлю. С

От: "Смит" ‹anovak@strongwomanstory.org›

Кому: lnovak@inetrognome.net.au

Тема: Спасибо

Хорошо. Спасибо. Правда, большое спасибо.

Я тоже верю — каждому слову.

Хочу лишь добавить следующее: «Если данная работа не увидит свет, это станет потерей не только для истории литературы и байроноведения. Прежде всего, это нанесет урон нашему представлению об Аде, сведения о которой значительно более скудны, нежели о Байроне. В этой работе (произведении? повести? замысле?) она сотрудничала с покойным отцом, в результате чего оба предстают для нас гораздо яснее — в особенности сама Ада». Годится? Таких понтов, как у тебя, мне взять неоткуда. Я так этому и не научилась. Или к тебе это само пришло?

Фотографию скоро вышлю.

* * * * *

Эшфилд, 25 апреля 2002 Дорогая моя Алекс, Вот, весна пришла наконец и к нам: раскрылись тюльпаны, а иволги вернулись свить новое гнездо (или подновить старое) в айвовом кусте. Их оранжевое оперение так резко выделяется на фоне ярко-алых цветков айвы, что почти дисгармонирует с ними — впрочем, я думаю, что в природе нет дисгармоничного сочетания красок. Знаешь, ведь я боялась за тебя: не того, что он причинит тебе вред — хотя он, наверное, приписывал мне такой страх. Я боялась, что тебя охватит печаль. За себя — и за него тоже, печаль о горе, которое он пережил и нанес сам, а главное — печаль за того ребенка той ночью. Такая печаль, кажется, способна убить, как поздние заморозки убивают полные надежд ростки. Знаю, что я неправа. Мы с Марком наблюдали на днях, как бабочка выбирается из кокона — Господи, до чего же это удивительно и трогательно, поверить трудно, — бабочка вылезает мокренькая и свернутая, как скрученный виноградный лист, а потом начинает разворачиваться. Это длится так долго — и дается так трудно: бедная крошка прямо-таки пыхтела (так это выглядело со стороны), стараясь наладить свои паруса. Мне хотелось помочь — расправить ей крылышки, но Марк сказал (ему виднее): тогда она не сможет взлететь; усилия, потраченные на то, чтобы растянуть и обсушить крылышки, помахать ими, активизируют мускулатуру — или что там вместо нее. И только тогда она сможет летать. Я знаю все это — и знала тогда. Мне хотелось, чтобы ты взлетела на собственных крыльях, и я понимала, что мало чем могу помочь. Мне просто хотелось отогнать от тебя горести, пока ты сама с ними не столкнешься вплотную. Я знала, что тебе от них не уйти. Но мне хотелось прежде того закалить твои силы. Говорят, будто беды и горе делают человека сильнее, но я этому не верю: я считаю, что сил придают любовь и счастье — они питают тебя и обволакивают душу защитной оболочкой, создают жировую прокладку любви, чтобы ты могла выстоять и уберечься от холода. Правда, я понимаю сейчас, что на самом-то деле это мне нужно было набираться стойкости. Так и произошло — благодаря твоей любви ко мне. Надеюсь, ты простишь меня. С любовью Мама