Лысый субъект сдёрнул в сердцах нарукавники и швырнул их на столешницу:

— Кукурузник грёбаный… Чтоб его черти на хлопковом масле жарили! И кукурузу бы ему в жопу засовывали, причём исключительно лущёный початок. Сидевшая в углу доселе безмолвно серая прыщавая мышка взвилась:

— Не смейте! Не смейте трепать имя ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА! Он ГУЛАГ разогнал!!

Берия, уже уходя, недоумённо, в дверях через плечо спросил-таки:

— Разогнал? Но зачем?!

(Впрочем, надо сказать, что первый шаг по демонтажу ГУЛАГа сделал он сам, когда начал выводить производственные предприятия из своей системы, полагая в дальнейшем передать исправительно-трудовые лагеря в ведение Министерства юстиции… Но амнистировать власовцев, бандеровцев, троцкистов и прочих демократов — такое ему бы и в страшном сне не привиделось!)

Там же, буквально несколько минут спустя…

Неслышно подошедший к вышедшему в коридор Берии человек с таким открытым, простецким, добросердечным лицом, что верный Заспанов немедленно глухо зарычал, выдвигаясь вперед вправо, на огневую позицию, был оскорбительно молод…

Лет двадцати пяти, определил с ходу Лаврентий Павлович, и ошибся, заметим, буквально на год или два…

— Здравствуйте, мы вас так долго искали… могу ли я сделать вам предложение?

— От которого трудно будет отказаться? Извольте.

— Лаврентий Павлович, как мы понимаем, вы сейчас занимаетесь поиском партийных средств…

— Допустим. Допустим, что я Лаврентий Павлович, и допустим, что занимаюсь. И что?

— Так зачем же вам руки марать? Мыслимое ли дело — Почётный Гражданин СССР[72] самолично копается в пыльных бумажках.

— Да уж бумажки-то всё больно интересные. Я тут за один час накопал столько, что полностью окупил своё денежное содержание до конца своей жизни, — усмехнулся рачительный Берия.

— Ой, да сколько вам той жизни осталось-то! Спокойно, спокойно… — опасливо отступил на шаг назад молодой наглец, — Лаврентий Павлович, скажите своему… Ух, у меня аж озноб по коже. Да, у вас рядом явно человек ранешных времён, таких нынче не делают. Я к чему, Лаврентий Павлович… тут ведь не одна собака порылась. Даже не стая. Система! Вы ведь сами должны понимать…

— Что вы мне предлагаете? У меня нет времени выслушивать угрозы.

— Скажу честно, — вздохнул молодой до неприличия собеседник, — работу свою я доселе делал добросовестно. Потому что оставлять ТАКИЕ деньги в руках у ЭТИХ… всё равно ведь протратят, да и протратят-то глупо, на баб, жратву, выпивку… Ну, дачку в Куршавеле построят. Мелкота. Я, вместе с нашими, работал на будущее, на возрождение России…

— Не СССР? — уточнил любящий чёткие формулировки Лаврентий Павлович.