Резко развернувшись, Николай присел на корточки, прижал к себе вздрагивающее тельце дочери:

— Солнышко, не волнуйся, всё хорошо! Папа тебя любит, папа тебя не ругает…

— Да-а-а… а мама?!

— Не бойся, как-нибудь… Я же с тобой!

…Директриса детсада с Зеньковичем и говорить не стала:

— Знаете, это такое дело… Дети есть дети! И вообще, мне некогда! У меня в саду — сам заместитель префекта! Приходите завтра! Вон из моего кабинета!

Действительно, в кабинет вальяжно вползла дебелая туша — задница поперек себя шире. Или это была такая жирная чиновная морда? Не пойми-разберёшь.

Зенькович плюнул на пол и вышел… Да почему он должен приходить к ней завтра? А не она к нему? И хотя бы прощения попросить? Всё перевернуто с ног на голову — не они для семьи, а семья для детсада.

В коридоре стояла улыбающаяся воспитательница:

— Не нравится? Можете переводить свою тупицу в другой сад! Если вас с вашим коммунистическим отродьем еще куда-нибудь, в какой-нибудь зачуханный сад возьмут!

А вот тут она была полностью права… Так что Зеньковичу вопрос надо было решать быстро, здесь и сейчас.

— Олюшка, зайчик, зайди в группу на секундочку, и дверь прикрой, вот хорошо, доченька…

— Хр-р-р… — выпучила свои коровьи буркалы схваченная за глотку демократическая воспитательница.

— Если ты, тупая пизззда… еще хоть раз… хоть одно слово… хоть просто косо на мою девочку посмотришь… Придушу. Я внятно говорю?

— Хр!

— Вот и хорошо. И ещё добавлю — пикнешь, глаз на жопу натяну и моргать заставлю. Где куртка?

— Хр.

— А, понимаю, завалялась случайно в шкафу… Надо же! И в новый пакет сама собой упаковалась! Очень мило с её стороны. Так что смотри мне, курва… жить-то небось хочешь?

— Хр.

— Хочешь-хочешь. По глазам твоим блядским вижу. Так что впредь веди себя прилично… мне слава как о скандальном родителе не нужна! А я тебя прощаю…